Избранник смерти

— О том, как выбирать одежду правильного размера, — ядовито выдал один из господ, спровоцировав хохот остальных.

— Нет, нет, сударь. Как зарабатывать на одежду правильного размера! — сквозь гоготанье выдал другой урод, едва не роняя из рук пухлый кожаный саквояж.

— Речь пойдёт о магии, — почти прорычал я, играя желваками.

— О магии? Тогда другое дело, — изобразила почти ласковую улыбку старушенция и заглянула в журнал, лежащий перед ней. — Простите, но сегодня никак нельзя-с. Всё занято. Тем более ещё неизвестно, изволит ли быть сегодня граф. А вот завтра… завтра… тоже всё занято. И послезавтра-с. Приходите через месяц, а лучше через два.

Господа снова заржали, поняв, что мерзкая бабка издевается надо мной. А у меня аж в глазах помутнело от злости. Я сорвал с носа очки, подался к отшатнувшейся старухе и выдохнул:

— А так вы запишете меня?!

Бабка побледнела от страха, дворяне подавились своим смехом, а моё тело неожиданно бросило в дикий холод, а затем в жар. Тотчас с хлопком лопнула лампочка и осыпались конфетти из мелких осколков, а следом, будто от старости, начал трескаться лак конторки. Он вспучился, словно гнойные нарывы. И параллельно с этим цветок на подоконнике вдруг принялся стремительно гнить, увядая прямо на глазах. А паркет подо мной с тихим шорохом высох, точно сто лет пролежал под палящим солнцем.

Перепуганная бабка шумно сглотнула и, заикаясь, выдала:

— Я… я за-запишу вас на завтра, на пол-полдень, сударь.

— Премного благодарен, — широко улыбнулся я, пытаясь унять бешено колотящееся сердце. — Доброго дня, господа.

Дворяне закивали, будто китайские болванчики, а я вышел из приёмной и услышал за спиной возбуждённые шепотки. Но не обернулся, ведь крутые мужики не смотрят на тех, кто там шепчется за ними.

Мои ноги уверенно понесли меня к выходу, а в груди воцарилась лёгкая слабость. Непроизвольная вспышка магии сожрала часть энергии. И что самое хреновое среди тех трёх дворян хотя бы двое точно были магами, и они наверняка смекнут, что перед ними стоял мастер смерти, имеющий высокую ступень. Какую именно? Вот тут хрен его знает, что они решат. Мне-то известно, что исторгнутая мной вспышка не отразила всю силу моего дара. А вот дворяне способны подумать, что я непроизвольно выдал максимум. И что они решат? Какой начальной ступенью наградят мой дар? Третьей, четвёртой или пятой? В любом случае мне уже вряд ли удастся закосить под слабака.

Глава 7

Остаток дня мы с Лукой объезжали рынки и лавки Петрограда. Я собирал интересующую меня информацию, а когда оной стало достаточно — наш дуэт вернулся в особняк. К этому моменту воцарился глубокий, мрачный вечер, посему ужинать нам пришлось вдвоём, ведь Анатолий Юльевич и Акулина уже поели, а Астафьевы так и не вернулись.

После ужина я вооружился книгой, описывающей развитие дара, поднялся в свою комнату, завалился на кровать и стал читать. Оказывается, дар с помощью тяжёлых, высасывающих всю энергию тренировок обрастает «магическими мускулами». Они-то и заставляют его двигаться по магической лестнице. Однако существует ещё «ловкость». Она отражает глубину взаимодействия мага с даром. Чем более «ловким» будет маг, тем более хитроумную магию он сможет творить. Прокачивается же «ловкость» с помощью разнообразной сложной магии. Хм-м-м, любопытно.

Я продолжил чтение, но вскоре посмотрел на стрелки настенных часов, протяжно зевнул и мудро решил, что пора окунуться в сон, дабы завтра выглядеть перед графом бодрячком. И уже засыпая, понадеялся на то, что он не окажется такой же спесивой гадиной, как его увядшая секретарша.

Однако через какое-то время меня что-то разбудило. Мои глаза резко распахнулись, а уши вытянулись, прислушиваясь к звукам, царящим в уснувшем доме. Ритмично тикали часы, где-то вдалеке цокала копытами лошадь, а в коридоре что-то тихонько постукивало. Кажется, вот это постукивание и вырвало меня из сна. Что за фигня? Кто-то бьётся головой о стену? Или вор какой в дом забрался? А может, и хуже — Петровы кого-то подослали? Надо бы проверить, что там стучит.

Сунув ноги в тапки, крадучись вышел из комнаты и осмотрелся. Коридор освещал косой лунный свет, льющийся из окон, а источником звука служила всего лишь открытая оконная створка. Лёгкий ветерок несильно бил её об стену, словно пытался почти деликатно вытрясти долги.

— Тьфу ты, а я уже напридумывал. Но окошко надо бы закрыть.

Да только подойдя к нему, я так и обмер. На подоконнике красовался явственный отпечаток ботинка. Тут же чувство опасности наждачной бумагой лизнуло хребет, а буйное воображение в красках нарисовало убийцу, занёсшего нож за моей спиной.