Избранник смерти

Если бы не полицейские, то девушка явно бы попыталась швырнуть в Астафьева молнию. Лаврентий же никак не реагировал. Он будто стал сомнамбулой. Не выказывал никаких эмоций. И совершенно безропотно позволил полицейским усадить себя в карету с решётками на окнах. Его решили отвезти в местное отделение, и я посчитал нужным отправиться вместе с ним.

Напротив нас села пара полицейских, после чего карета двинулась в путь, а за окном пошедшая красными пятнами Василиса хрипло умоляла лекаря помочь её брату:

— Ради бога! Сделайте что-нибудь, сударь! У Игната жена и ребёнок малый!

— Лаврентий, это был несчастный случай, — твёрдо произнёс я, глянув на парня. — Смерть решила прибрать к рукам Петрова. А кому, как не мне, знать, на кого положила глаз Смерть. Да, господа полицейские?

— Да, да, сударь, — закивали те, стараясь не смотреть мне в лицо.

— Ты, правда, так считаешь? — робко прошептал Лаврушка и с надеждой глянул на меня.

— Да вот тебе крест, — заявил я и неумело перекрестился.

— Моей вины нет?

— Откуда ей взяться-то? Сейчас показания дашь и домой поедем.

Однако всё оказалось не так, как мне думалось. В отделении полиции показания дали все: и я, и Петрова, и кучер, и шофер. И у заплаканной Василисы со взъерошенным кучером была своя версия событий. Дескать, Лаврентий намеренно швырнул несчастного Петрова под автомобиль. Шофер же лишь судорожно сглатывал и говорил, что Петров словно из-под земли появился перед его автомобилем.

В итоге бледного Лаврентия и шофера задержали до выяснения всех обстоятельств, а остальных отпустили. Благо Василиса покинула отделение раньше, чем я. Уж очень мне не хотелось сейчас с ней видиться. Зачем? Её не переубедить. Легче торнадо оседлать.

А уже в дверях отделения я столкнулся с Кантовыми и старшим Астафьевым.

— Что произошло?! — выпалил Всеволод, тяжело дыша. По его плащу стекали потоки воды, а с котелка срывались капли. — Соседи поведали мне, что была авария, а тебя с Лаврентием забрали в полицию.

— Давайте выйдем, судари, — предложил я, хмуря брови. — Тут весьма душно.

Дворяне спорить не стали. Мы покинули отделение и встали под жестяным козырьком, по которому барабанил дождь. Ветерок тут же принялся холодить кожу лица, а на ботинки стали падать брызги от капель, разбивающихся об тротуар.

— В общем, тут такое дело… — замялся я, косясь на уличный фонарь, разгоняющий сгустившиеся сумерки.

— Да уж начни как-нибудь! — выдохнул Астафьев. — Или я сожгу тебя дотла!

— Не горячись, Всеволод, — успокаивающе произнёс Лука, положив ладонь на плечо двухметровой рыжей истерички.

— Давеча я имел встречу с сударыней Петровой. Она предлагала мне перейти на сторону её семьи. А нынче Петрова приехала к особняку Анатолия Юльевича вместе со своим братом Игнатом. Лаврентий увидел, как я сажусь к ним в карету и решил, что порядочность мне чужда. Он посчитал меня предателем, хотя это не так. Просто я рассчитывал стать-таки мостиком между Астафьевыми и Петровыми. Однако вмешался Лаврентий и вот, что из этого вышло…

Мне не составило труда поведать трагическую историю, произошедшую недалеко от особняка Кантовых. После моих слов воцарилось потрясённое молчание. Лука рьяно крестился, его белый, как простыня, отец таращил зенки с полопавшимися капиллярами, а лицо Всеволода окаменело. Но внезапно злость исказила лицо Астафьева. Его глаза полыхнули, пальцы вцепились в лацканы моего сюртука, а изо рта вылетел то ли рёв, то ли стон раненого зверя:

— Это ты виноват! Ты со своими интригами! Надо было сразу всё рассказать нам, а не молчать! Из-за тебя и Акулина пропала! А теперь и Лавруша угодил в темницу!

— Всеволод, ты не прав, — холодно процедил я, играя желваками. — Гнев не даёт тебе адекватно соображать. Ты ведёшь себя как неразумное животное.

— Это я-то животное?! — разинул он рот.

— Успокойся, брат! — влез между нами Лука ровно так же, как и в тот раз, когда Астафьев хватал меня за грудки около Чернолесья. — Андрей пытался нам помочь! Отпусти его немедленно! На нас уже люди смотрят!

— Откуда ты знаешь, что помочь?! — окрысился отпустивший меня Астафьев. — А вдруг он продался Петровым?! Что если его слова ложь? Может, Лавруша застал его с поличным?! И это после того, что для него сделал Илья Макарович! Иуда!

— Клянусь, что я никому не продавался, — проронил я и поправил лацканы, чувствуя, что уже сам начинаю закипать. Аж кровь бросилась в голову.

— Я верю вам, сударь, — заявил семинарист.

— И я, — бросил Анатолий Юльевич.

— Дядюшка, вы-то куда? — пренебрежительно фыркнул Всеволод. — Алкоголь уже совсем затуманил ваш разум! Постойте лучше молча.

— Я не позволю оскорблять моего отца! Даже двоюродному брату! — вскинул голову семинарист, уставился на Всеволода пронзительными синими глазами и выпрямился во весь рост, но всё равно едва дотянул до носа Астафьева.