Избранник смерти

— Судари, прежде чем начнётся уютный, домашний мордобой, давайте подумаем об Илье Макаровиче, — язвительно проговорил я, оставаясь оплотом хотя бы видимого спокойствия в этой буре эмоций. — Его немедленно следует предупредить. Вдруг Петров, узнав о смерти сына, сразу же ринется мстить вашей семье? А кто к нему ближе? Кто остался в Гати?

— Я воспользуюсь телефонным аппаратом полиции, — выдохнул побледневший Всеволод и скрылся в здании. А появился он уже спустя минут пять и сразу же лихорадочно протараторил: — С Гатью нет связи! Разбушевавшееся ненастье где-то провода повредило.

— Надо ехать, — решил я. — Анатолий Юльевич, одолжите мне ваш автомобиль?

— Да, конечно, сударь.

— А почему ты поедешь? — сузил глаза Астафьев.

— Да потому что ты нужнее брату, который за решёткой. А ежели ты поедешь в Гать, то Петров точно спустит на тебя всех собак. И кто тогда поможет Лаврентию? Папа Карло?

— Что ещё за папа Карло? — пробормотал он себе под нос, а затем громко добавил, раздувая крылья носа: — Один ты не поедешь! Мало ли какие у тебя мысли в голове?! Мы ещё не выяснили: Иуда ты или нет. Лука, отправляйся с ним. А вы, дядюшка, примите мои искренние извинения. Гнев затуманил мою голову. Ну вы понимаете… а раз понимаете, то давайте попробуем вместе вызволить Лаврентия. Боюсь, что Акулину нам уже не перехватить. Придётся на время забыть о ней. Но потом… потом мы обязательно найдём её. Весь Париж перероем, но найдём. Я вам обещаю!

Глава 10

Я сел на переднее пассажирское сиденье машины Анатолия Юльевича, а Лука прыгнул за руль и сразу же погнал во весь опор. Да так, что чуть не сбил старуху в ватной жилетке и чернявого парня в черкеске, кои вышли из типичного для Петрограда дворца-колодца. Повезло, что вовремя затормозил. Автомобиль немного протащило по мокрой брусчатке и едва не впечатало в кованный уличный фонарь, который тихо-мирно разбрызгивал жёлтый свет, отражающийся в лужах, оставшихся после дождя.

— Благодарю, Боже, что уберёг от трагедии, — протараторил семинарист, судорожно потрогал нательный крест и снова погнал машину по улицам Петрограда. А уже за городом стал жаловаться на машину, надсадно скрипящую кузовом и воющую мотором: — Раньше-то это хороший был автомобиль. Из самой Австро-Венгрии его привезли. А теперича — корыто. Шофер у нас имелся при семье, так он автомобилем и занимался. А как папенька рассчитал его, так некому стало механизм-то этот поддерживать. Эх-х… по тому году у нас и дворецкий был, а нынче только две служанки да повариха. Что дальше-то будет? Негоже, конечно, стенать и жаловаться дворянину, посвятившему себя Богу, однако человек слаб. Бывают и минуты жалости к самому себе.

— Сударь, а вы почему в семинарию-то подались? — спросил я, вдыхая выхлопные газы, во множестве витающие в потрёпанном салоне.

— Думал, что бог меня проклял, когда дар не пожелал просыпаться во мне, — мрачно изрёк Кантов, столкнув рыжие брови над переносицей. — Знаю, что такое, пусть и редко, но случается даже в самых знатных семьях, однако я начал копаться в себе и пришёл к выводу, что жил неправильно. Потому и стал читать религиозные книги. А потом… потом и в семинарию поступил.

Закончил парень ещё более мрачно, чем начал, словно ему стало совсем тяжело. Может, он уже не рад тому, что очутился в семинарии? В любом случае я не стал развивать эту тему дальше и перевёл разговор в другое русло:

— Есть ли дорога в Гать, которая ведёт не мимо Чернолесья?

— Имеется такая, сударь. Да только крюк большой придётся сделать. И она ещё более разбитая, чем эта. Крестьяне по ней в город на телегах дичь возят, рыбу и прочую снедь. Когда уже кто-нибудь займётся дорогами? Прошлому Императору не до того было, а у нынешнего только одно на уме — как бы власть свою удержать. Вы же ведаете, Андрей, что Александр Третий имел столько же прав на престол, сколько и ещё трое претендентов?

— Нет, ежели честно, — отвлечённо пробормотал я, напряжённо всматриваясь в показавшуюся на горизонте линию Чернолесья. Не летают ли призраки?

— А я вам всё сейчас поведаю, — заявил Лука. Кажись, его после пережитого стресса потянуло на разговоры. — За последние сто пятьдесят лет Империю потрясли аж три дворцовых переворота, потому-то нынче среди высшей аристократии, в кого ни плюнь, попадёшь в родственника одной из императорских фамилий. И все заявляют свои права на престол. Непростая ситуация. А тут ещё и немцы снова голову подымают. Не хватило им прошлого раза, когда они кровью умылись, прости господи. А Польша с Финляндией так и грезят об отделении от Империи. Ох, в непростые времена мы живём. Но ежели на то будет воля Бога, то мы всё переживём.

— А когда на Руси были простые времена? — философски бросил я и заметил в полях жёлтые огоньки. Что это такое? Призраки светлячков?! Нет, кажется, фары. Да, точно. — Сударь, а что это за грузовики стоят там в полях возле Чернолесья?

— Не ведаю того, Андрей, — равнодушно пожал плечами семинарист и предположил: — Может, как раз они-то и чинят вышедшую из строя телефонную связь?