Избранник смерти

Лука тоже встал на ноги и принялся помогать служанке, попутно что-то шепча ей на ухо. А та лишь обалдело кивала, а когда он закончил, то она подобрала подол платья и помчалась по коридору.

— Умеете вы… э-э-э… заразить энтузиазмом, Лука Анатольевич.

— Вы бы тоже не стояли на месте. Одёжа сама на вас не наденется.

— Мудрые слова, — согласился я и скрылся в комнате, где стал торопливо одеваться и усиленно размышлять над произошедшим. Что в этом амулете такого? Почему бабка так хочет его втюхать мне? Какая ей от этого выгода? Или мне? Нет, вряд ли я получу какую-то выгоду от владения этим амулетом, иначе бы старуха действовала по-другому. Значит, мне действительно стоит избавиться от этой навязчивой цацки и план Лаврентия вполне подойдёт для этого дела.

Придя к такой мысли, я вышел в коридор и застал там семинариста, уже «упаковавшего» амулет в мои старые штаны. Он держал комок на вытянутых руках, точно опасную гадину, могущую ужалить.

— Может, мне стоит понести штаны, раз вам так неприятно? — предложил я.

— Нет! В вас слаба вера в Бога! — отрезал Лука и решительно двинулся по коридору.

Я пожал плечами и двинулся за ним. Мы спустились по лестнице и зашли в кладовую, где взяли спички, керосин и небольшой плотный мешочек. А затем наш дуэт миновал холл и вышел на улицу, густо покрытую сорванными намедни кленовыми листьями и серыми лужами, чьё спокойствие тревожил холодный ветерок. Кончик моего носа сразу же стал замерзать.

А вот Лука совсем не обратил внимания на промозглую погоду. Он решительно двинулся по влажной брусчатке, будто инквизитор, совершающий аутодафе. Я пошёл следом за ним и остановился только в узком проулке между громадами особняков.

— Тут и сожжём эту пакость, — решил семинарист, с отвращением бросил штаны на более-менее сухой участок и взял из моих рук керосин.

Лука предпочёл всё сделать сам. Он даже штаны поджёг собственноручно, а потом закрыл глаза и принялся рьяно шептать молитву. А я угрюмо смотрел на пожирающий штаны огонь, попутно размышляя. Успокоится ли Агафья Никитична или попробует всучить мне другой амулет? Не знаю. Но мне кажется, что она вряд ли отступится так легко, а значит, рано или поздно меня ждёт встреча либо с ней, либо с её подельниками. С одной стороны, это плохо, а с другой — мне предоставится возможность пролить свет истины на тайну моего переноса в этот мир.

Мои мысли внезапно прервал Лука. Он громко закончил молитву, будто вбил последний осиновый кол в грудь вампира:

— Аминь!

Дальше мы уже вместе наблюдали за тем, как очистительное пламя пожирает штаны и амулет. И лишь спустя четверть часа Кантов определил пепел и остатки материи в мешочек. Потом он поглядел на меня и решительно сказал:

— Ступайте в дом, сударь. Я сам избавлюсь от праха этой нечестивой вещицы.

У меня не было никакого желания спорить с ним, посему я кивнул и вернулся в особняк, где в холле столкнулся с Анатолием Юльевичем, удивлённо гнущим брови.

— Доброе утро, сударь. А что заставило вас вместе с моим сыном чуть ли не бегом выскочить из дома? Да ещё с грязными штанами в руках. Вы можете поведать мне правду, Андрей. Я должен знать, ежели у Луки какие-то проблемы со здоровьем. Признаться, в детском возрасте у него случались проблемы с кишечником.

— Простите? — сперва не понял я на что намекает Кантов, а когда понял, то чуть истерически не заржал. Хорошо что мне хватило сил сдержаться. И вместо смеха мой рот покинула почти правдивая реплика: — Лука Анатольевич покинул дом по делам, связанным с религией. В последнее время он стал уделять ей много внимания.

— Да, я тоже заметил это, — кивнул расслабившийся дворянин и следом сказал: — Не далее как десять минут назад телефонировали из Петроградского императорского университета. Некая дама просила вас посетить приёмную графа Чернова, так как требуется ваше личное присутствие для подписания неких документов.

— Благодарю, сударь, — кивнул я и заметил искреннее любопытство в мутных глазах собеседника. — Его сиятельство изволил взять меня в ученики.

— Поздравляю! Это большая удача. За это надо непременно выпить! — протараторил мужчина, дёрнул острым кадыком и следом помрачнел, будто вспомнил, что у него печень ещё вчера отказала. — Хотя, наверное, не стоит. Я же дал слово Луке, что больше не буду пить спиртное. Тогда давайте поднимем по бокалу замечательного клюквенного сока. Кухарка как раз подаст его к завтраку.

Анатолий Юльевич с фальшивым восторгом отправился в столовую, где на столе уже исходила паром гречневая каша с мясной подливой, испускал дивный аромат свежий хлеб, манили румяными боками горячие пирожки и красовался запотевший графин с тем самым клюквенным соком. Мой желудок сразу же голодно квакнул, а глаза без всякого дружелюбия скользнули по Всеволоду. Он уже восседал за столом, напоминая помятое грозовое облако. Парень явно не спал как минимум половину ночи. Синяки под его глазами стали гуще, а лоб не покидали глубокие морщины.