Избранник вечности

Перепуганные до смерти гости, наблюдавшие жуткую перепалку двух друзей, поняли, что история грозит перейти в непоправимое побоище. Они растерялись, не знали, как себя вести в столь непредвиденной ситуации. Кто-то бросился успокаивать Александра, другие выводили из зала упирающегося и захлёбывающегося от праведного гнева Клита… Но физически крепкий военачальник упирался, отказывался уходить, кричал, что поединок не закончен, пока он не возьмёт верх над соперником. При этом выкрикивал нечто сумасбродное, нечленораздельное, возможное лишь людям, потерявшим из-за вина рассудок. Не менее сильный, чем Клит, Птолемей схватил его за плечи и потащил к выходу, во двор.

Ночное небо, усыпанное яркими звёздами, оглушительный треск цикад, освежающее дуновение ветерка немного охладили вредоносный пыл Клита. Птолемей уже почти успокоил друга, но Клит вдруг вспомнил стихи Еврипида *, а он знал их немало, подходящие к случаю. Внезапно с силой упёрся в грудь, вывернулся из тесных объятий Птолемея и побежал обратно, чтобы бросить в лицо царя ту самую нужную строчку…

Гости в зале начали успокаиваться, в полголоса обсуждая произошедшее событие. На стук двери обернулись и увидели Клита; он шёл прямо на Александра, ухмыляясь в побледневшее от испуга или удивления лицо, во весь голос декламируя: «Как ложен суд толпы! Когда трофей у эллинов победный ставит войско между врагов лежащих, то не те прославлены, которые трудились, а вождь один себе хвалу берёт…»

Царь узнал драму «Андромаха», воспринял на свой счёт, как злой намёк. В голове у него что-то перевернулось, разум помутился… Не владея собой, он выхватил у стражника копьё и с силой метнул в приближающегося друга, почти единокровника…

Глухой удар… Поражённый в грудь, Клит запнулся и со стоном повалился набок. Капли горячей крови плеснули в лицо царю. Ужаснувшись, он вмиг опомнился, подбежал к Клиту и машинально выдернул копьё. Кровь хлынула на пол пульсирующей струёй… Осознав содеянное, царь в отчаянии схватил копьё и направил остриё себе в грудь. Телохранители бросились к нему, отняли копьё силой, после чего он вовсе обезумел: рыдал и кричал несуразное, проклиная себя и богов, пока его под руки не увели в шатёр.

Для царя потянулись тягостные дни отчаяния и позднего раскаяния. Он не принимал пищи, призывал смерть и неоднократно пытался покончить с собой, но каждый раз вмешивались бдительные слуги. Друзья попрятали от него колющее и режущее оружие, день и ночь следили за его душевным состоянием.

На третий день к нему пришёл придворный философ Анаксарх. Ближайшие друзья царя надеялись, что своими разговорами он поможет царю выйти из трагичного состояния.

Анаксарх начал с разговора о том, что царь зря поддался пьяной ссоре и вступил в перебранку. Мог поступить «по-царски» — не заметить, промолчать, а уже потом сделать выводы. Говорил, что пьянство, как и гнев, не подобает проявлять разумному правителю, как не подобает быть никому во власти одного из этих великих пороков. И причина не в количестве выпитого вина, а в том, что прежняя бесхитростность в общении друзей и открытость с некоторых пор не нужны Александру. Нашёл Анаксарх и успокоительные слова:

— Разве ты не знаешь, что царское правосудие вершится волею Зевса? Он царь на Олимпе, как ты на земле. Всё, что делает царь богов, правильно и справедливо; тогда всё, что делают цари на земле, признаются людьми справедливым.

Философ заметил, как в глазах Александра печаль сменяется заинтересованностью.

— Но тогда, если ты — царь, не чувствуй себя в чем-либо виноватым. Всё, что ты делаешь — делается по божественным законам; значит, ты во всём прав. Каждое твоё действие — закон для людей, а значит, ни одно твоё действие нельзя считать беззаконным.

Речь Анаксарха всё больше вселяла в Александра спокойствие:

— Я убеждён, как и твои друзья, что твоя ссора с Клитом случилась не по твоей или его вине, а под воздействием божественного напитка Диониса. Это значит, что ты действовал не сам по себе, а по воле бога. Клит, наоборот, пошёл против их желания. Следовательно, поскольку руку и твои помыслы направлял бог, тебе не следует переживать смерть вывшего друга!

Александр оживился, его устраивало, к чему клонит верный советник, особенно последняя фраза:

— Царь побеждает конкурентов за престол и недругов, чтобы править и повелевать, а не быть прислужником пустой молвы, страшась закона и порицания людей.

После ухода философа Александр почувствовал себя уверенней, постепенно успокоился и вскоре поверил, что в инциденте с Клитом он прав. Покончил с хандрой и одиночеством, на следующее утро вышел из шатра, порадовав придворных и друзей. А вечером устроил жертвоприношение Дионису.

* * *