Избранники

Приступ уже было не удержать на привязи, он прогрызал себе оскаленной пастью дорогу наружу, чтобы наброситься и на реальность. Пространство дрогнуло, пласты его начали смещаться; в образовавшиеся бреши устремилась река под названием «Время», размывая островки настоящего, круто замешивая в водоворотах прошлое… Никогда ещё картины в его мозгу не были такими пугающе отчётливыми и независимыми от барахтающегося в липкой мути страха сознания. Вот голая женщина с искаженным от ярости лицом хлещет плетью голого визжащего мужчину – это его мать и отец, – а где-то рядом и он, разбуженный волнами похоти и насилия, наблюдает, дрожа, эту сцену… Вот та же плетка полосует и его тело, в ушах нестерпимый визг: «В этой семье никогда не будет мужиков, никогда!» И первая девочка, к которой он тянулся деревянными губами, но так и не дотянулся; а потом его вырвало от отвращения к себе и к ней. И Крис, с которым сразу было удивительно легко, и совсем не надо было притворяться кем-то другим. А вот и Ева, которая хочет отобрать у него жизнь, голая и с плетью в руке. «Крис, Крис – где ты? Я умираю, умираю…»

Давление нарастало. Он схватился руками за голову, выпучил глаза в потолок и вдруг увидел, как тот надвигается на него. И стены, стены тоже… Он закричал – надрывным, страшным криком жизни, не желающей ни быть разорванной изнутри, ни раздавленной снаружи. И когда он явственно уловил эту точку невозврата, миг последнего невыносимого выбора, сознание милостиво оставило его…

Полуочнувшись, он мучительно долго лежал на полу, пытаясь обрести контроль над телом: вот удалось пошевелить большим пальцем ноги, вот дрогнула рука, дёрнулась шея… Шатаясь, он пошёл на выход, не понимая, почему так неудобно переставлять ноги и что случилось с центром тяжести. Проходя мимо зеркала, он повернул голову, и, когда отражение сфокусировалось перед глазами, услышал чей-то незнакомый крик.

Из зеркала на него смотрела Ева.

Глава 7. Сван

Защита неумолимо ослабевала. Когда её не стало совсем, в руках у него дрожал боевой цеп, которым он изловчился завладеть чуть ли не в последнее мгновение. Команда его разбежалась, соперников же было трое, и каждый в панцире. Против него щерились копьё, топор и самурайский меч. Энергомётами все успели натешиться ранее, круша защиту врага, ну и славно. Прятаться смысла не было. Настало время объявить о поражении и уходить с поля боя, как сделал бы любой на его месте, но в его планы это не входило. Он слишком устал, чтобы убегать. В его планы входило наконец-то умереть, и лучшего случая навряд ли можно было бы и желать.

Когда он вышел из-за укрытия: высокий, статный, светловолосый, – публика сначала притихла, а потом восторженно заулюлюкала. Давненько уже не бои не заканчивались кровавой кашей, но сегодня, кажется, был именно такой счастливый день. «Сван, Сван, Сван! Распни их, или сдохни!» – орала толпа. Ну, погонять-то он их точно погоняет. Всех троих.

Кто это тут? Драгон, Муса и… ? Выделывая цепом замысловатые петли, Сван всё вспоминал имя, но так и не смог. Наверное, этот третий и вонзит в него меч. С такой мыслью он и кинулся на них, чувствуя, как всё тело пронизывают токи ярости и жажды боя. Да, именно так и надо умирать – на кураже, плюя и на жизнь, и на смерть одновременно.

Сегодня вы станете героями, ребята! Живыми героями, уложившими Свана! Ну и что, что в защите, ну и что, что втроём? Завтра про это никто и не вспомнит. А сейчас он выжмет из них лучшее, на что они способны, и пусть катятся существовать дальше!

Когда он выбрался из круга живых тел и разорвал дистанцию, чтобы отдышаться, то убедился, что смерть ему всё ещё не улыбается – две-три царапины на теле в расчёт принимать ну никак было нельзя. В стане противников же произошли более существенные перемены: «Копьё» потерял защиту и теперь покидало поле боя. «Слабак…» – процедил Сван и, отбросив всякую осторожность, пошёл на оставшихся двоих, небрежно поигрывая цепом. Те было попятились, но потом изготовились для атаки. Толпа улюлюкала.

Первым бросился вперёд «Топор», до того неудачно, что споткнулся и растянулся во весь рост на песке, отбросив в сторону оружие. Сван не смог удержаться, чтобы не пройтись по нему пару раз цепом – так, без злости, – и с досадой увидел, как рассыпается на куски панцирь его потенциального убийцы. «Да что же это такое, а? Сейчас и этот сбежит…» И действительно, встав на ноги и подняв оружие, «Топор» демонстративно поклонился ему и пошёл восвояси. Сван зло сплюнул. «Ну давай, последний, сделай же всё правильно…»