Избранники духов

Многое в этих схемах убеждает. Так, можно согласиться, что шаманству предшествовал тотемизм. Можно допустить, скажем, вместе с А. Ф. Анисимовым и Г. М. Василевич, что и до появления шаманства охотники плясали у родовых святынь (почитаемых деревьев и скал) с целью обеспечить удачный промысел. Вполне вероятно, что эти магические танцы-пантомимы своими истоками восходят „почти к палеолиту”. Но некоторые попытки отделить „шаманское” от „дошаманского” вряд ли можно признать обоснованными.

Г. М. Василевич, например, считала, что дошаманские охотничьи обряды должны были проводиться без кровавых жертвоприношений. Такие жертвоприношения возникли с появлением шаманства. Шаманы, по ее мнению, разработали и концепцию о жизни души до рождения человека в мире нерожденных душ, а после его смерти — в мире мертвых. Но эти утверждения трудно доказать.

Можно встретить и другие недостаточно обоснованные заявления. Некоторые авторы уверены, что тот или иной „дошаманский” культ или семейный обряд вошли в сферу деятельности шаманов лишь недавно, с усилением общественной роли шаманов. Есть работы, в которых говорится, что у ряда народов Сибири (например, нивхов, нганасан) еще в конце прошлого века „преобладали верования дошаманского периода”.

Как же распознать, где „дошаманское” и где „шаманское”? Каков критерий? Ведь надежных данных для датировки шаманства нет. А когда нет данных, приходится прибегать к умозрительным построениям. Поэтому всякие схемы в немалой степени принадлежат зыбкому царству гипотез. И все работы, в которых „шаманское” отделяется от „дошаманского", роднит между собою одно: причисляя к „дошаманским” отдельные верования и ритуалы, исследователи исходят из своих собственных представлений о том, когда должно было зародиться и сложиться шаманство.

Эти представления прямо зависят от оценки социальной роли шаманства. Чтобы понять, когда возникло шаманство, важно выяснить, какому общественному строю оно соответствует, каким был человеческий коллектив, выдвинувший из своей среды шаманов. Но единого мнения по этому вопросу не было и нет.

Одни ученые считали, что шаманство исторически связано с родом. Предания о первых шаманах-женщинах наводили на мысль о видной культовой роли женщин в прошлом, поэтому казалось вероятным, что и шаманство возникло впервые „именно как женское шаманство в условиях материнского рода” (А. М. Золотарев). Вот почему и в позднейшую эпоху отцовского рода шаманы-мужчины стремились подражать женщинам и в поведении, и в одежде (Д. К. Зеленин). „Превращение” пола, встречавшееся в шаманстве ряда народов Сибири, может быть понято как „пережиток стадии женского шаманства” (С. А. Токарев).

Многие исследователи соединяли шаманство с отцовским родом: „Выделение особых специалистов религиозного культа — шаманов, как первый этап становления религиозной организации, связано с разложением материнского родового строя и соответствующих ему древних родовых культов” (А. Ф. Анисимов).

С. А. Токарев отнес расцвет шаманства к более позднему периоду — концу общинно-родовой эпохи, когда племя делается компактной, сплоченной общественной группой. „Этому развитию племенного строя отвечают и новые формы религии", в частности шаманство, которое „достигает своего полного развития именно тогда, когда племя становится господствующей формой общественной жизни, и… клонится к упадку вместе с распадом племенных связей”.

Немало сторонников приобрела другая точка зрения, согласно которой шаман получил свою особую роль в обществе только с разрушением патриархально-родовых отношений. А. П. Окладников, в частности, писал: „Выделение подобных специалистов культа должно было иметь своей основой усложнение структуры общества и так или иначе находиться в связи с нарастанием элементов новых общественных отношений, с ростом имущественного и социального неравенства внутри первобытной общины, с началом ее разложения”. Иначе говоря, появление лиц, наделенных особыми культовыми функциями, в условиях родового (родо-племенного) строя признавалось невозможным. В рамках родовых устоев все должны быть равны. Такое мнение было поддержано многими учеными. Даже некоторые из тех, кто связывал шаманство с родом и племенем, предполагали, что закат родо-племенных отношений создал особо благоприятную обстановку для развития шаманства. „Выделение шаманов как профессиональных служителей религиозного культа явилось результатом разложения первобытного родового общества”, — утверждал А. Ф. Анисимов, считая, что шаманов родо-племенной эпохи назвать профессионалами нельзя. С. А. Токарев также указывал, что с разложением первобытно-родовой общины произошло выделение „лиц и групп, по разным основаниям занимающих обособленное и частью господствующее положение”. Среди этих людей были и шаманы.

Таким образом, если отвлечься от деталей и оттенков, перед нами две точки зрения. Одна признает шаманство культом родового общества, другая доказывает, что только разложение родового строя создает необходимые условия для возникновения шаманства.