Избранница богов

– Хорошо. Еще я дам тебе двух быстрых лошадей и помолюсь за тебя. Эмир Омар, – позвал он, – собери своих лучших людей и готовьтесь выехать после вечерней молитвы, когда ночь раскинет над крепостью свои крылья.

– Да будет благословенно имя твое, Али-Асаф-шах, – сказал Мишель.

– Да пребудет с тобой Аллах Милосердный. Он любит справедливых.

Одетые в белое муэдзины, похожие на ангелов, спустившихся обрадовать души праведников, с высоты своих минаретов призывали верующих к молитве. Услышав их властные и мелодичные голоса, правоверные падали ниц, обратившись лицом к Мекке. В городе все еще звучали молитвы, когда группа людей через потайную дверь покидала дворец. Мишель, Дхама, Омар и еще двадцать всадников проследовали по узким улочкам и растворились в ночи. Молитвенные коврики были почтительно свернуты. Лавочки и мастерские снова открылись, принимая клиентов; вновь исчезло различие между индусами и мусульманами. И намека на враждебность не было в отношениях представителей разных религий. И те и другие презрительно смотрели лишь на неприкасаемых, переносивших на спинах тяжелые мешки с мусором. Под звездным небом шла по улице корова, худая и величественная. Кортеж Мишеля разделился, пропуская ее, их примеру последовали находящиеся поблизости мусульмане. Омар осмотрелся, но признаков опасности не заметил. Аллах был с ними. Он будет защищать их, по крайней мере, до границы.

Дхама не довольствовался простым наблюдением. Он обратил все свое внимание внутрь себя, где вибрировали невидимые волны Вселенной.

И прислушался…

Смерть шла за ними следом.

Глава 27

Четыре дня назад Три-Глаза отправилась в свой обычный месячный обход. И везде ее ждали с нетерпением. Ее территория ограничивалась на севере рекой Гомати, на юге – рекой Тонс, на западе – Аллахабадом, на востоке – Варанаси. Пеший переход из одного конца в другой отнимал много времени. «Странствуя» таким образом, Три-Глаза собирала солидные суммы – продавала лекарства, приворотные зелья и яды и гадала, взывая к душам умерших и демонам.

Амия знала, что колдунья вернется через два дня, «когда луна станет полной». Она не скучала в ее отсутствие, потому что со служанками ей было хорошо и весело. Ей казалось, что в Аунраи она жила давным-давно, словно в прошлой жизни. Витра стала воспоминанием, изредка беспокоившим ее сон.

Время для Амии шло очень быстро. Ей нужно било успеть сделать многое. Прежде всего научиться танцевать.

Девочка стала перед подаренной колдуньей статуэткой.

– Богиня Сарасвати! – с волнением в голосе начала она. – Ты, «Дающая существование», прекрасная лицом и телом! Приветствую тебя! Я начинаю свой урок, да будет мой труд успешным!

Эти слова имели символическое значение, потому что у Амии еще не было настоящего, облеченного доверием Шивы учителя – гуру. Три-Глаза, несмотря на свои знания и умение обучать, не могла претендовать на это звание. Она подарила своей воспитаннице ангострам[24] – отрез белой хлопковой материи, необходимый любой начинающей танцовщице.

Поприветствовав богиню, Амия взяла с циновки ангострам и завернулась в него. Это была не просто дань традиции – ангострам помогал сохранять правильную осанку и защищал мышцы живота. Кроме всего прочего, благодаря ношению ангострама талия оставалась тонкой.

Теперь Амия была готова. Вспомнив ритм, задаваемый ударами посоха по деревянной плите, с которым она обычно согласовывала свои движения, Амия воскликнула:

– Thai уаа thai yee!

После этого она выполнила движения, с которых начиналась первая адаву.[25] Амия сделала несколько простейших па. Станцевав комбинацию до конца, она начала все сначала. И так снова и снова, до изнеможения. Когда она, пошатываясь от усталости, выходила из комнаты, то подумала: «Я стану великой танцовщицей!»

* * *

Три-Глаза вернулась с хорошим заработком. Сотни рупий, золотые монеты и необработанные драгоценные камни высыпала она на стол перед удивленной Амией.

Что такого она сделала, чтобы заработать целое состояние?

Амия не могла даже представить этого. Но она перестала об этом думать, когда колдунья подарила ей сари со словами:

– Ты наденешь его, когда мы поедем в Варанаси.

– В Варанаси! Мы поедем в Варанаси?

– Ты прекрасно это знаешь, плутовка! Я говорила тебе, что мы поедем в Варанаси на праздник Ганеши.

Три-Глаза наняла двуколку, запряженную буйволом. Погонщиком был крестьянин. Обнаженный до пояса, с выступающими ребрами и тонкими ногами, он шел впереди своего послушного животного, ведя его за веревку. Дорога тонула в мареве пыли, вздымаемой тысячами паломников, обозами и караванами. Кашель и чихание, жалобы и смех, блеяние, хрюканье и мычание поднимались над этой хаотично движущейся массой, тянувшейся в направлении святого города. На каждом перекрестке новые орды людей и животных пополняли ряды идущей вдоль Ганги «армии».