Избранница ночи

— Эй, Кахраман! Как я рад тебя видеть! Давай-ка выпьем со мной!

— Угощаешь, что ли? — Голос показался Соне знакомым, она явно где-то его уже слышала. Только где? В Аренджуне?.. Внезапно ее осенило:

«Да ведь это Тюк! — пронеслось в голове девушки.— Тот самый ублюдок из банды Удода… Давно это все было, пару лет минуло, уж точно. Надо же, Кахраманом его, оказывается, зовут. А я и не знала…»

Она искоса посмотрела на подходящего к столу мешковатого человека лет двадцати. Сомнений не оставалось — это был Тюк, трусливый и подловатый парень. Соня усмехнулась про себя, вспомнив их последнюю встречу. Ей пришлось-таки прирезать главаря, еще большего подонка, а этого Тюка и еще кого-то из банды она заставила спрятать труп Удода — и те беспрекословно подчинились.

«Только этого не хватало…— бросив пару взглядов на зал, заполненный почти наполовину, подумала Соня.— Узнает, позовет стражников, а мне это совсем ни к чему».

Она надвинула капюшон еще глубже на лицо и встала со своего места, намереваясь, пока не поздно, удалиться.

— Представляешь? — плаксиво пожаловался ее сосед подошедшему приятелю.— Не хочет выпить со мной! Плюнул в душу прямо, а я-то к нему…

— Ну раз он такой невежливый, мы его сейчас обучим хорошим манерам! — зловеще проговорил Тюк, загораживая Соне проход.— Ты кто такой, подлюка, чтобы обижать моего лучшего друга?

— Заткни пасть и сядь на свое место! — шепотом ответила ему Соня.— Если, конечно, жить не надоело, ублюдок!

Тюк раскрыл было рот, чтобы разразиться в ответ грязным ругательством, но почувствовал, как острие кинжала уткнулось ему в живот. Невежливый тип явно не шутил, и лучше последовать его совету.

Он медленно опустился на лавку, испуганно хлопая глазами, и все на этом наверняка бы закончилось, если бы не его пьяный приятель.

— Я тебе сейчас дам по башке! — объявил он и, покачиваясь, стал подниматься, оттирая Тюка-Кахрамана в сторону.

Старый знакомый Сони попытался было урезонить выпивоху:

— Все в порядке, успокойся…

Соня взглянула на зал: те, кто сидел поближе, поворачивались в их сторону, предвкушая, по всей видимости, увлекательное зрелище. Гуинхей научил своих учеников не только действовать мечом и дубинкой. Молниеносного движения Сониной ладони не видел никто, и у зевак сложилось впечатление, что выпивоха просто поскользнулся, когда он с грохотом рухнул на пол. Тут только Тюк, непостижимым для его слабого ума образом сложив в голове знакомый голос и действия стоявшего перед ним человека, непроизвольно вскрикнул:

— Это ты, Рыжая?!

Когда ум не поспевает за языком, жди беды. Так и случилось на этот раз.

Услышав возглас Тюка, из толпы отделился молодой человек, по виду приказчик богатого купца.

— Рыжая? — подходя поближе, спросил он.— Очень я рыжими интересуюсь. Одну из них мне бы очень хотелось найти и потолковать по душам.

Соня мгновенно узнала говорившего — это был Ахсарбек, одна из жертв Лабеса, которого они нагрели как-то на весьма кругленькую сумму.

— Ну-ка дайте мне посмотреть на рыжую! — протянул он к ней руку, попытавшись сбросить капюшон.

Соня поступила с несчастным приказчиком, которому и так уже в свое время досталось от нее, весьма невежливо, почти так же, как и с предыдущим приставалой. Цепко ухватив рукав Ахсарбека, она резко продолжила движение его руки вперед, в стену, находившуюся прямо у нее за спиной. Рывок был настолько сильным, что вместе с явственно слышимым хрустом ломаемой кости послышался громкий чавкающий звук, и лицо приказчика превратилось в страшную кровавую маску.

Зрители охнули и непроизвольно попятились в стороны. Ахсарбек был в таверне не один, и кто-то из его дружков бросился ему на помощь.

— Я знаю эту девку! — ополоумев от случившегося и, по всей видимости, желая отомстить Соне за прежние унижения, завопил Тюк.— Она…

Резкое движение Сони почти оторвало ему голову. Из располосованного ножом горла, как у забитого куренка, хлынул поток крови. Приятель Ахсарбека успел выхватить кривую саблю, но ученики Гуинхея были стремительными, как бросок кобры. Соня, не желая больше множить ряды досрочно отправившихся по ее милости из этого мира, просто-напросто отрубила бедняге кисть, а затем взлетела одним прыжком на ближайший стол и, прыгая по тарелкам и расшвыривая попадавшиеся под ноги кувшины, поспешила к выходу. На улице девушка выдернула из седла попавшегося ей на пути какого-то богача, разодетого в шелка, вскочила на коня и успела миновать городские ворота прежде, чем слух о происшествии на постоялом дворе достиг ушей стражников.

Когда стража явилась на место происшествия, никто толком не мог объяснить, что же случилось на самом деле. Два трупа: совершенно обескровленный Тюк, у которого голова болталась, словно привязанная к туловищу красной тряпкой, и бедолага приказчик, которому Соня, слегка не рассчитав силу рывка, сломала шейные позвонки.