Избранница ночи

Соня слушала учителя, и ей казалось, что недавние ее странствия и приключения с Лабесом и Гертли происходили с кем-то другим, столь мелкими и незначительными представлялись их дела отсюда, из увитой плющом беседки на берегу небольшого тихого пруда, желтые кувшинки которого, казалось, тоже внимательно прислушиваются к словам Гуинхея.

— Человеческий глаз не в силах заметить все движения, а ухо не способно уловить и понять полностью ни пения птиц, ни шелест каждого листа, ни безмолвного разговора рыб,— продолжал учитель,— но все подчинено велениям Матери-Земли и ее помощникам. Они везде: в каждом шевелении былинки, во вздохе ветра, в журчании воды, и человек так же зависим от этого, как последний скот, и все в этом мире является суетой, кроме служения истинной вере…

Соня слушала Гуинхея, и хотя ей не все было понятно в его речах и в глубине души она даже не всегда соглашалась с тем, что говорил учитель, но девушка все чаще задумывалась о своем предназначении в этом мире и своей судьбе. Она как-то поделилась с наставником своими сомнениями.

— Ты на правильном пути,— ответил Гуинхей,— и я помогу тебе в этом. Только тот из нас сможет обрести покой души, кто следует вечным истинам и тому ходу событий, которое определяет Мать-Земля. Здесь ты не только становишься умелым и ловким воином, но и обретаешь силу души, очищаешься от скверны и грязи того мира, который окружал тебя раньше. Я еще застал алтари и золоченые купола храмов, где служители лживых богов собирали громадное количество обманутых и слабых духом людей. Вся скверна шла из Аквилонии…— Старик задумался, прикрыв глаза. Затем пристально посмотрел на Соню и продолжал: — Они погрязли в развлечениях и роскоши, поработили почти весь мир для удовлетворения своих скотских желаний, их образ жизни нездоров, и поэтому впереди у них — страшный конец. Бессмертие им не грозит…— усмехнулся Гуинхей.

— Бессмертие? — переспросила Соня.— Разве такое возможно для людей?

— Надо следовать естественному ходу событий, слиться с природой, раствориться в каждой травинке и капле дождя — и тогда Мать-Земля примет твой бессмертный дух…

— Что нужно сделать для этого? — спросила девушка, ощущая какой-то внутренний озноб. Ей казалось, что кто-то непонятный проник в ее тело, голову и вместе с ней внимает словам старца.

— Надо закалять свое тело и дух, гнать от себя непотребные помыслы и желания, нести людям истинную веру, быть ближе к растениям и животным. Вот этот напиток,— Гуинхей указал на стоящую перед ними чашу,— настоян на двадцати травах, которые для меня собирали в степи и горах, в лесу и даже здесь, в зарослях неподалеку от нашего монастыря,— Он сделал плавный жест рукой.— Ты чувствуешь прилив сил, когда пьешь его?

— Да,— кивнула Соня.

— Это не просто настой,— Гуинхей медленно отпил глоток из пиалы,— с ним в тебя вселяются силы тех, кто касался этих стеблей и дал им свое дыхание. Ты можешь обрести частицу их качеств: зоркость и быстроту Рыси, мощь Львицы, спокойствие Буревестника, хитрость Кобры, выносливость Кобылицы и многое-многое из того, чем обладают боги, помощники Матери-Земли, и что передается только достойным ее последователям.

— Ты хочешь сказать?..— Девушка запнулась, не в силах осознать полностью слова старика.

— Да,— кивнул тот головой,— если ты будешь следовать заповедям истинной веры, то боги наградят тебя, и твой путь не прекратится вечно…

От таких слов у Сони перехватывало дыхание, и, ложась ночью в постель, она теперь часто, невзирая на усталость, не сразу погружалась в сон: мысль о вечной жизни кружила голову девушке и захватывала ее так, что становилось жутко и страшно, и дыхание перехватывало, как при погружении в ледяную воду. Она вспоминала картинки из старинной книги, которую видела у своей сестры Варны, и девушке казалось, что боги-звери обступают ее и молчаливо смотрят на нее проницательными и неподвижными глазами.

После таких бесед с Гуинхеем она с удвоенным рвением выполняла задания учителя и больше ничего в этом мире не было ей более желанно, как поскорее научиться всему, что передавал своим воспитанникам старик. Она с усмешкой вспоминала те времена, когда гордилась своей красотой и с улыбкой превосходства принимала комплименты мужчин и замечала их восхищенные взгляды. Пустое! Она не для этого появилась на свет, чтобы позволять низменным страстям повелевать ею. Все это суета! Соня теперь совсем по-другому смотрела на мир, все прежнее слетело с нее, словно шелуха, и единственное, на что стоит тратить усилия,— это служение истинному и справедливому делу. Девушка заметила, что остальные ученики Гуинхея тоже изменились, и если в первые дни она еще ловила временами направленные на нее восхищенные взгляды, то теперь ее сотоварищи даже не поворачивали головы, когда она, сбросив с себя одежду, спускалась по каменным ступеням в пруд купаться. Гуинхей был прав — у всех не осталось ничего, кроме номеров, которыми они называли друг друга: первый, седьмой, девятый…

Она поделилась этими своими наблюдениями с Гуинхеем, и старик, подумав, ответил: