Избранница ночи

Предводитель харганов предполагал, что следует отправить отряд в погоню за гиннинами. Начался спор, некоторые из воинов поддержали его, другие громко возражали.

Внимание девушки привлек очаг в середине зала, над решетками которого под присмотром поварихи готовилась пища. Эти обязанности исполняла старуха, лицом смутно напоминавшая самого Кемпера. Соня чувствовала усталость и голод, и запах пищи заставил ее потерять интерес к разговорам на военном совете. Потом она заметила в глубине зала Кантенфласа, он привалился спиной к бревенчатой стене. Его глаза были закрыты — казалось, колдун дремал.

Соня пересекла зал и, разбудив Кантенфласа, помогла ему подняться на ноги. Из-за темных кругов под светло-голубыми глазами и нечесаных спутанных волос он выглядел значительно старше, чем на самом деле. Его губы с трудом сложились в слабую улыбку. Под плащом у Кантенфласа по-прежнему были надеты латы: Соня уловила исходящий от него запах пота.

— Пойду умоюсь к реке,— сказал он, заметив, как девушка невольно сморщила нос.— Присоединяйся ко мне, ты сама тоже отнюдь не благоухаешь, как цветок.

— Охотно,— отозвалась девушка.

Кантенфлас тяжело вздохнул.

— Как твоя магия? — спросила Соня, сжимая его ладони.

Колдун невесело усмехнулся, и девушка сочла это достаточным ответом. Он, в свою очередь, явно намеревался поменять тему разговора:

— Ты видела Астамира?

Соня рассказала, как она участвовала в допросе пленника и как Астамир обиделся на нее.

— Я считаю, нам следует найти его и привести в нормальное состояние,— сказал Кантенфлас.

Они пошли по улице от Дома Предков по направлению к тому зданию, где лежали раненые. Астамир снова был там, помогая тяжелораненым. Лорела тоже была там, перевязывая раны и прикладывая к ним целебные травы. Ее рана, к счастью, оказалась несерьезной — стрела лишь слегка царапнула плечо, причинив боли больше, чем особого вреда. Девушка быстро передвигалась по помещению, щебеча что-то себе под нос и, увидев Соню, помахала ей рукой. Та улыбнулась в ответ, а затем подозвала Астамира, который подошел к ней.

— Прости меня,— начала Соня.— Я, наверное, слишком резко говорила с тобой. Пойми, одно время я тоже думала, что мы с тобой можем быть вместе, но боги показали, что я ошиблась…

— Но моя мать…

— Твоя мать! — воскликнула девушка.— Ты, конечно, чтишь своих предков, но откуда тебе известно, что ей была открыта истина?

«Она говорит совсем как Эльбена,— подумал Астамир.— Похоже, правда, что все женщины одинаковы»,— пришел он к неутешительному выводу и промолчал, не отвечая на слова Сони.

— Тебе от меня нужно только одно,— взволнованно продолжала Соня,— мое тело! Я сталкивалась с этим уже столько раз,— усмехнулась она.— Бы, мужчины, если перед вами не жена или рабыня, которые обязаны удовлетворять вашу похоть, чего только не придумаете, чтобы овладеть женщиной, которая свободна! Так ведь? — повернулась она к Кантенфласу, стоявшему чуть в стороне от них.

Тот только хмыкнул в ответ.

— Но я же не бросился на тебя тогда…— принялся оправдываться Астамир.

— Достать не мог! — выкрикнула девушка.— Иначе поступил бы как все!

— Ты не права,— мрачно ответил генах.

Соня внезапно умолкла, вспомнив их встречу: пожалуй, она несколько перегнула палку в своих обличениях мужского пола.

— Ладно,— смутилась она.— Будем считать, что я всего этого не говорила. Забудь, и поехали с нами на реку.

Астамир, махнув рукой, дал понять, что согласен; трое друзей вскочили на лошадей и отправились за стены города. Спустившись по дороге с холма, они очутились около реки. Здесь они сбросили одежду и купались до тех пор, пока холод не выгнал их на берег. Соня разделась чуть в стороне от мужчин, там, где на излучине реки ее прикрывал кустарник. Потом они завернулись в плащи, чтобы обсохнуть. Астамир все еще сохранял обиженный вид. Обсохнув, девушка быстро оделась и, вскочив на коня, поднялась к тому месту, где лежало тело убитого пленника. Она взглянула на рану от своей стрелы и вернулась назад к реке. Генах, стоя на коленях, держал ладони в струях воды. Когда он встал, то объяснил, что молился повелителям рек в благодарность за то, что выжил в ночном сражении.

— Харганы не благодарят реки, но для меня было бы сейчас постыдным не обратиться к ним. Эта река впадает в великую Громовую, которая забирает наши тела из лона земли, когда мы умираем, и несет их к Киммерийским горам.— Он некоторое время, не отрываясь, смотрел в воду, а потом несмело взглянул на Соню.

Его лицо было печальным, в глазах мелькало беспокойство.

— Она красивая, Соня, та, с которой я обручен… Я часто вижу ее лицо в журчащих струях ручьев. Она темноволосая, и ее глаза сверкают темным огнем. Она скачет на коне, как ветер, удача на охоте встречает ее чаще, чем многих из нас…

Соня спрыгнула с коня.

— Как ее зовут?

— Эльбена…

— И как вы обручились?

Он протянул свои запястья, и девушка увидела, что на руках у Астамира надеты два браслета, из бронзы и сплетенный из тростника; раньше она их у него не видела.

— Бронза обручает воинов, а тростник — для любви между теми, кто равны в охоте.

Соня задумчиво взглянула на генаха: