Избранница Шахрияра

Никогда раньше он, юный боец, не удостаивался подобной чести – принимать в своем жилище «Ту, что дарует вдохновение». Ибо именно таково было предназначение девушек, украшающих собой ложе бойца перед решающей игрой. Теперь он, Куакуцин, знал, сколь весомы будут предзнаменования на площадке и сколь много они будут значить для всех. В том числе и для этой грациозной молчаливой красавицы.

– Здравствуй, прекрасная греза! Я Куакуцин, боец.

– Здравствуй, Куакуцин-боец. Я Нелли.

– Приветствую тебя, Истина,[10]на моем ложе!

Девушка мягко улыбнулась. Юноша был необыкновенно серьезен, но что-то в глубине глаз говорило о том, что его душа – большее сокровище, чем душа простого бойца. Что ему свойственны и мечтательность, и, быть может, тонкость, более присущие поэту или художнику.

– Я здесь для того…

– Я знаю, зачем ты здесь, красавица. Это честь для меня.

И, не давая Нелли сказать больше ни слова, Куакуцин прижался устами к ее устам в первом, удивительно отрадном для обоих поцелуе.

– И для меня это честь, мой герой…

Тихий голос красавицы и сознание того, что он желанен ей, наполнили торжеством душу юноши, а в чреслах зажгли жажду такой силы, что ему едва удалось сдержать стон.

Нежные прохладные пальцы едва коснулись губ Куакуцина. От этого прикосновения, легкого, как пушинка, он содрогнулся. Необыкновенная сила, что до времени спала, в этот миг ожила и обожгла обоих огнем разгоревшегося желания.

Голос Шахрияра, теперь бархатный, а не презрительный, прервал повествование:

– Как ты это делаешь, несравненная? Почему я вижу перед собой все, о чем ты повествуешь? Почему слышу шорох одежд и вижу улыбку красавицы? Ты колдунья?

– О нет, мой принц. Я всего лишь хочу доставить тебе удовольствие, какого ты ранее никогда не ощущал.

– Что ты знаешь о моих удовольствиях, глупая?

Нет, принц не насмехался, не кривил презрительно губ. Он лишь вновь вернулся мыслями туда, где был наказанным за легковерие принцем Шахрияром. Ей же, Шахразаде, хотелось, чтобы он сейчас превратился в Куакуцина и чтобы его, как и молодого воина, поглотила радость наслаждения.

А потому она чуть прикрыла глаза и продолжила:

Глаза воина были наполнены любовью; она сверкала, словно наибольшая из драгоценностей, какую только мужчина может подарить женщине.

– Не ждал тебя, не ждал женщину… Но, увидев, понял, что лишь этого и жаждал. Я мечтал лишь о тебе, неизвестная моя звезда. Я готов ждать твоего желания ровно столько, сколько потребуется.

– Тебе не придется ничего ждать… Я горю желанием и мечтаю лишь о том, чтобы зажечь в тебе жажду невиданной силы. Жажду, которая не может быть утолена никогда.