Избранное

— Сестрица! — Так доверительно обращалась она к Цзинчжэнь. — Мне удалось добыть на время одну книжку, называется она так: «Энциклопедия волшебных триграмм с золотыми деньгами»[134]. Торговец уперся: не дам, мол, почитать — и все тут! Ну я, конечно, к нему подластилась, поклон ему отвесила, даже клятву дала (понятно, украдкой, чтобы не заметил какой-нибудь охальник), только тогда он мне ее одолжил, на время… Я вот тебе ее принесла — погадай. Мы уже всей семьей гадали — все сходится точно. Теперь твоя очередь. Но вечером я должна вернуть книжонку. Только учти, отец моих детей не велел выносить книгу из дому. Поняла?

С этими словами Горячка извлекла замусоленную и рваную книжку, отпечатанную с деревянных матриц, и небольшой кошель, в котором оказалось семь медных монет. Расположенные в ряд, в определенном порядке, они в сочетании с изображенными в свитке иероглифами образовывали сто двадцать восемь комбинаций — триграмм, каждой из которых соответствовала семисложная строка стиха. Четыре ряда семисложных строк образовывали стихотворное изречение из двадцати восьми знаков. Суть гадания заключалась в том, что, бросая монету, сначала определяли нужную триграмму, которая в свою очередь показывала на страницу и стихотворный ряд. Ко всем иероглифам строки имелись примечания. В заключение давались пространные разъяснения. Горячка потратила не менее получаса, чтобы разъяснить соседке суть гадального искусства и то, как искать триграммы. Говорила она, постоянно путаясь в объяснениях, которые противоречили одно другому, концы у нее не сходились с концами, но объясняла она с той пылкостью и горячностью, которые вполне соответствовали ее прозвищу. К счастью, ее слушательница, обладавшая достаточной догадливостью и даже прозорливостью, все хорошо поняла без лишних слов и, когда требовалось, поправляла сбивчивые пояснения, что вызывало у Горячки изумление, и она прониклась к соседке глубоким почтением.

Ветхость принесенной Горячкой книги завораживала. Расположение семи медных монет по рядам, благодаря которому получалось сто двадцать восемь комбинаций триграмм, вызывало у женщины удивление. По всей видимости, цифра «128» имеет какой-то тайный смысл, возможно даже, указывает на число созвездий. Во время поиска разъяснений триграмм одна ошибка в иероглифе может привести к полной путанице во всем тексте. Значит, текст, сочетающийся с триграммами, — это все равно что Небесная книга, он обладает демонической, таинственной силой. Цзинчжэнь верила в предначертание судьбы и в потустороннюю жизнь. Что касается обрядовой стороны религии и суеверий, то она относилась к этому без особой симпатии, как, впрочем, и к самим божествам. Поначалу не слишком доверяя рассказам Горячки о чудесных свойствах «триграмм» и «золотых денег», она после гадания все же поверила в магические свойства гадательной книги.

Высыпав монеты из кошеля, Цзинчжэнь собрала их вместе в обе ладони и потрясла, так что они зазвенели. Ее ноздри почувствовали запах металла. Она прошептала какие-то слова и разжала ладони. Монеты упали, и она разложила их в определенной последовательности, так что монеты с выбитыми на них иероглифами образовали сейчас всякие комбинации. От волнения она покрылась потом. Ей казалось, что голова у нее раздулась и стала величиной с бадью. Она принялась искать подходящие объяснения триграмм. Объяснение гласило:

Одинокое облачко и дикий журавль
Связаны с красной пылью.
Персик и слива в буйном цвету —
Видно, пришла весна.
Над синим морем луна сияет.
Драгоценность слезами омыта.
Дерево на тысячу чи поднялось.
Листья вернулись к корням.

В примечании к стиху стояли слова: «Стремишься к званию, но его трудно достать; стремишься к богатству — есть надежда его обрести; недуг излечить возможно, но корни его извлечь нелегко; нужную вещь найдешь, однако спокойствия не обретешь. Не суетись, пребывай в безмятежности; совершай омовение, блюди пост, навещай родню, веди торговые дела…»

Цзинчжэнь, прочитав все тексты гадания, растерялась. Где-то она уже видела подобные надписи, например вот эту строку: «Над морем синим луна сияет. Драгоценность слезами омыта». Ну конечно, она взята из Танских стихов, там написано то же самое, только вместо «драгоценности» в стихах была «жемчужина». Какая же это «драгоценность»? Что имеется в виду? А может быть, под драгоценностью подразумевается она сама, Цзинчжэнь? И эта триграмма с изречением спокойно жила в книге, ожидая того дня, когда Цзинчжэнь извлечет ее в результате гадания. «Над морем синим луна сияет, Цзинчжэнь слезами омыта». О Небо, Небо!