Избранное

— «Кем бы ни был наш герой, раз-другой его ругнем, дух спокойный обретем». — Она помолчала и добавила: — Я вовсе не собираюсь лаять на всех без разбора, нет у нас для это ни права, ни звания. Но тех, у кого душа пустая, кто замыслы таит в себе злодейские… того я буду проклинать без конца… К чему мне, скажем, поносить тебя? «Кто прямо стоит, не побоится, что у него тень крива». «Здоровый человек не страшится пить воду студеную». Понятно, что от наших проклятий дурной человек, может, и не убежит, но и хороший от них не покривится. Это уж точно!

Разъяснив эту истину сестре, она тихонько засмеялась.

Всю вторую половину дня Цзинчжэнь находилась в добром расположении духа. Она долго ходила по комнате, а потом вдруг достала старую повесть — хуабэнь[87] — под названием «Мэн Лицзюнь»[88] и принялась ее читать. Читая, она напевала под нос какую-то песенку, в которой были такие слова: «Корова, корова, спасибо, родная!» И еще: «Эй петух, горлопан, что ты без толку кричишь?» Потом, перестав петь, она стала весьма выразительно и с большим чувством читать вслух повесть, соблюдая нужную интонацию.

Матушка Чжао с любовью и жалостью смотрела на дочь, погруженную в чтение книги. Обернувшись к Цзинъи, она подняла большой палец и тихо проговорила:

— Женщины в нашей семье все такие: нет ни лентяек, ни дурочек. Блюдут они себя и чтут целомудрие. Все делают, как надо: один шаг — один след… Смотрю я на мир и думаю: а ведь таких женщин скоро и вовсе не останется на белом свете!

Цзинъи чувствовала себя муравьем, попавшим на горячую сковороду: ни сидеть, ни стоять спокойно она не могла. Опыт и все ее чувства подсказывали ей, что Ни Учэн нынче непременно вернется домой. Но если он вернется, что ей тогда делать? Она решила посоветоваться с сестрой, но та, занятая чтением, усмехнулась и бросила: — Враг придет — заслон найдет; вода хлынет — земля прикроет!.. На то есть у тебя мать с сестрой!

И она, отвернувшись, снова погрузилась в чтение. К счастью, от беспокойных дум отвлек женщину Ни Цзао, который сегодня вернулся домой раньше обычного и сразу же побежал из дому играть в салки. Через короткое время она подозвала его к себе и велела смотреть во все глаза: не идет ли отец. Выставив боевой дозор, Цзинъи немного успокоилась. Пришло время варить похлебку из зеленых бобов.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Ни Учэн легкой походкой вышел из бани, покачиваясь из стороны в сторону. Его путь сейчас лежал к хорошо знакомому ломбарду с громким названием «Вечная сохранность» — к его давнему и тайному другу, едва ли не единственной его опоре в жизни в моменты безденежья. Он появлялся здесь, чтобы заложить какую-нибудь вещь, а когда у него заводились деньги, приходил сюда снова выкупать ее. Разумно и удобно! Ничего более подходящего, пожалуй, не придумаешь! Он никогда не задавал себе вопроса, существует ли в такой операции заклада и выкупа своеобразное ростовщичество? К чему ломать голову? Зачем создавать лишние беспокойства? Нынче он решил заложить свои швейцарские часы.

Он закладывал их уже трижды, хотя всякий последующий раз размер заклада постепенно уменьшался, но и это его устраивало. Довольный совершенной сделкой, Ни Учэн легонько насвистывал. У него снова появились деньги! При пустом кармане жизнь уныла и неинтересна, а человек без денег как бы умаляется в росте: был метр восемьдесят, а стал метр сорок.

В радостном расположении духа он заглянул в аптеку, что стояла напротив ломбарда, и купил витамины для детей. Дети растут, а питаются недостаточно. Им нужны сейчас кальций, белки, жиры, разные витамины. Ему кажется, что, выпив бутылку рыбьего жира, дети сразу же станут здоровыми и крепкими. Эти мысли доставляют ему радость.

Выйдя из аптеки, Ни Учэн вспомнил, что в ломбарде его внимание привлекла какая-то вещь, лежавшая на витрине. Она вызвала в нем смутное беспокойство и заставила учащенно забиться сердце. Однако сейчас он никак не мог вспомнить, что же он тогда увидел. Увы! Это тоже одно из его несчастий: погруженный в свои думы, он терял интерес к окружающему миру и его реакция на события оказывалась запоздалой.