Избранное

Какое уж тут вдохновение, — просто
Подходит тоска и за горло берет.
И сердце сгорает от быстрого роста,
И грозных минут наступает черед,
Решающих разом — петля или пуля,
Река или бритва, но наперекор
Неясное нечто, тебя карауля,
Приблизится произнести приговор.
Читает — то гневно, то нежно, то глухо,
То явственно, то пропуская слова,
И лишь при сплошном напряжении слуха
Ты их различаешь едва-едва,
Пером неумелым дословно, построчно,
Едва поспевая, ты запись ведешь,
Боясь пропустить иль запомнить неточно…
(Петля или пуля, река или нож?..)
И дальше ты пишешь, — не слыша, не видя,
В блаженном бреду не страшась чепухи,
Не помня о боли, не веря обиде,
И вдруг понимаешь, что это стихи.

1943

Ночь на 6 августа

В каком неистовом молчанье
Ты замерла, притихла, ночь!..
Тебя ни днями, ни ночами
Не отдалить, не превозмочь.

Взволнованною тишиною

Объята из конца в конец,
Ты внемлешь надо всей страною
Биенью всех ее сердец.

О, как же им была близка ты,

Когда по небу и земле
Промчались первые раскаты
О Белгороде и Орле.

Все вдохновенней, все победней

Вставали громы в полный рост,
Пока двенадцатый, последний,
Не оказался светом звезд.

И чудилось, что слезы хлынут

Из самой трудной глубины, —
Они хоть на мгновенье вынут
Из сердца злую боль войны!

Но время это не настало,

Лишь близко-близко подошло.
Ты не впустую, ночь, блистала, —
Нам от тебя и днем светло.

В нас тайный луч незатемнимый

Уже до дрожи напряжен.
Ты стала самою любимой,
Не подберешь тебе имен.

1943

Прощанье

Вот на этом самом месте
В этой комнате чужой
Мы прощались. Были вместе,
Не рассечь — душа с душой.

В эту комнату чужую

Я теперь вхожу одна.
Холодея, дохожу я
До тогдашнего окна.

Вот на этом самом месте,

Вот у этого стола
Мы прощались, были вместе.
Вместо смерти жизнь была.

А теперь в тиши зловещей

Взгляд вещей невыносим,
А теперь исходят вещи
Прежним голосом твоим.

Говоришь ты: — Небывало,

Что сбывается со мной!
Обвилась, околдовала,
Стала дó смерти родной.

Заповедной, сокровенной

Тайной сердца моего.
Друг мой вечный, мой мгновенный,
Ты счастливее всего!.. —

Это ж песня! Это — ты же…

И в ответ едва-едва,
Неразборчивее, тише
Слышатся мои слова:

— Силою тысячелетней

Сердце одарило нас…
Ты скажи хоть в миг последний,
В первый и последний раз, —

Ведь за дверью жизнь иная,

Время ехать на вокзал, —
Знаешь, как люблю я?
   — Знаю, —
Воздух дрогнувший сказал.

Не твоим ли каждым словом

Озарен мой трудный путь!
Став дыханьем, хлебом, кровом,
Слово может все вернуть:

Как-нибудь обронишь слово,

Ставшее моей душой,
И окажешься ты снова
В этой комнате чужой.

1943

«У меня большое горе…»