Избранное

Он так курил, курил, как ненормальный
и всё в глаза заглядывал с мольбой.
Как он хотел любви моей печальной.
Как он боялся участи иной.

Ходил, ходил, шагами робко мерил
весь этот им же созданный уют.
Я лишь молчала, глаз поднять не смея,
считая бег томительных минут.

Ведь я могла лишь дать ему надежду:
холодную, как лунный, бледный свет.
Он говорил, что будет всё как прежде:
жизнь по привычке - много, много лет.

А я хотела только лишь вниманья,
немного ласки, счастья хоть глоток,
почаще слышать сладкие признанья -
всего того, что дать он мне не смог.

2009

Одинокая

Я красивей еще не встречал.
И в глазах ее грустных, бездонных
я увидел, как плачет печаль,
словно скорбь вечно юной Мадонны.

Сколько раз провожала закат
в одиночестве снова и снова.
Но в душе уже струны молчат
и никто не услышит и слова.

Растворяются в дымке года
безмятежно и так незаметно...
И бежать бы, но только куда?
Подождать... Ожидание тщетно.

Сколько чувств нерастраченных ты
накопила за долгие годы, -
так от рос холодеют цветы,
утомленные чувством свободы;

так под бледной, холодной луной
плачет иволга, спрятавшись в ветках;
так шумит, тихо плачет прибой,
птица бьется в незапертой клетке.

Так хотелось бы счастьем с тобой
от души, хоть чуть-чуть поделиться,
погрузить твое сердце в покой...
Мне давно уже тоже не спится.

2009

Фея

Благодарю тебя – мой дом
за то, что ты один на свете
нас покрывал своим крылом
среди всех бурь. Сказали дети,
что рано утром, выйдя в сад,
там фею встретили внезапно.

Роняя фразы невпопад,      
я им подыгрывал невнятно.
Потом влетела к нам пчела,
косясь на нас безумным взглядом.
И отражали зеркала,
что счастье было где-то рядом.

2013

Русалки

Ночь на Троицу – время русалок
странно-бледных, холодных, как лед;
плеск волны, слабый запах фиалок,
поцелуи всю ночь напролет.

Ты приди на затопленный берег,
Где березка поникла в тени.
Здесь расцвел по-над берегом вереск
и сбываются чудные сны.

Ты услышишь неясные всплески,
шепот тихий и радостный смех.
И в сияющем, призрачном блеске
чьи-то тени всплывают наверх.

Заласкают, себя не жалея,
истязая, быть может губя,
и от сладости сами хмелея,
ночь подарят, тебя не любя.

А потом от тебя отвернутся
равнодушием мрачным полны.
С тихим плеском бездушно сомкнутся
волны в свете печальной Луны.

Я там был, – не жалею нисколько,
видел холод, безумие глаз.
Я дышал их бессилием горьким,
но всего лишь один только раз.

2009

Сивиллы