Избранное

Глубокая радость захватила его, он невольно раскрыл объятья. Потом он торопливым шагом пошел по узким улочкам, чуть умерил свой пыл на перекрестке, завидев Фрауэнплан и дом Гете, и вскоре достиг парка.

Парк встретил его пением проснувшихся птиц. Волны совершенного счастья омывали его душу, и он продолжал свой путь вниз по долине, туда, где среди зеленой равнины, обрамленной деревьями и кустарником, в ослепительном свете утреннего солнца блистала серебряная лента Ильма.

Всепоглощающая мысль завладела им, и, исполненный блаженства, он твердил снова и снова: итак, мне дано было увидеть тебя, гений, узнать тебя, полюбить — несмотря ни на что, несмотря ни на что…

Капли росы висели на былинках, увлажняя его башмаки. Благоухали травы. На краю луговины перед небольшой возвышенностью, в мирном окружении могучих каштанов, лип и кленов, стоял Садовый дом. Плющ и дикий виноград, у которых зазубрины листьев уже налились осенней краснотой, карабкались вверх по окнам, отражавшим игру солнечных лучей.

Спал ли старец? Иди уже бодрствовал? Не скользил ли его всепроникающий загадочный взгляд по пышным кронам дерев, трепетавшим на утреннем ветру?

О, если бы ему дано было ощутить тепло сердца, заключившего его в свои объятия…

Перевод С. Фридлянд.

ТОВАРИЩ Н.

«Приходи к двум», — сказал товарищ Н. Он поднялся с кресла и протянул мне руку. Я шел по длинному коридору, который вел к лестнице административного корпуса, и думал: «Сразу видно…» «Сразу видно, — думал я, — чего стоят те люди, которые так преувеличивают». Не надо только все принимать за чистую монету: ведь в том, что они рассказывают, столько преувеличения! Выдумывают разные небылицы, брюзжат, вообще тяга к воркотне среди многих наших людей — неискоренима. Это зло досталось нам от прошлого, и мы должны его победить. Кроме того, во всем надо самому убедиться, а не слушать всякие россказни. Взять, к примеру, товарища Н. Товарищ Н. занимает очень ответственный пост, он — очень важный товарищ. Может быть, именно здесь зарыта собака. На тех, которые имеют вес, выполняют большие и трудные задачи, чего только не валят! Таковы люди. Речь идет о серьезных делах, а они лезут со всякими пустяками. Черт бы побрал этих несчастных обывателей! Изменять мир — это значит изменять также и человека. Мы должны воевать с мелочностью, от которой никак еще не избавятся многие наши товарищи. Эта мелочность — проклятое наследие прежних времен, она — часть того недоверия, которой раньше было броней против злобы и мерзости, окружавших человека. Раньше.

Но сегодня все это нам уже ни к чему. Взгляните на товарища Н. Его обвиняют в том, что до него не добраться, что он часто бывает высокомерен, что людей, добивающихся у него приема, он заставляет ждать днями, неделями. Говорят, он не отвечает на письма и даже на телеграммы. Глупости, чепуха. Вот вам наглядный пример.

Я явился к нему издалека ранним утром, чтобы сообщить ему нечто действительно важное, нечто имеющее непосредственное отношение к его высокой должности. Я вошел в приемную, спросил о нем, и первый же встречный, к которому я обратился, тотчас же мне отрекомендовался. «Я и есть Н.», — сказал он. И сказал так естественно, так скромно и учтиво, как и подобает хорошему начальнику или просто хорошему товарищу. Его уже дожидалось несколько человек, и поэтому он не смог сразу переговорить со мной по интересующему меня вопросу, «но к двум часам я к вашим услугам», — пообещал он. Без уверток, без длительных раздумий, без всякого высокомерия, а просто и по-деловому. Разве же был похож этот Н. на того человека, при имени которого товарищ X или товарищ Y буквально заходились от злости? Разве имел он что-нибудь общее с тем субъектом, о ком они говорили, лишь пренебрежительно отмахиваясь и выражая этим жестом чувство отчаяния и безысходности?