Избранное

– Я благодарен судьбе, – говорит Муса Магомедович, – что не было у меня легких дорог, что учили меня конкретному делу, что познал я сызмальства истинный труд и цену куска хлеба.

Вот клянем мы недавнее время, застой, но тогда хоть систему профтехобразования укрепляли, а не разрушали. Да и те детские дома рассадниками, в самом добром смысле этого слова, для училищ «профтеха» являлись. Не то, что нынче – больше «питомники» криминального мира. Разве не так?

Рядом с нами сидит президент благотворительного фонда «Дети и преступность. Конец XX века» Борис Юркевич. К нему и обращен вопрос. Молчит – вроде как виноватый.

Следует заметить, что свел-то меня с Шейховым как раз Юркевич, свел в надежде, что я скажу о нем доброе слово в печати как о непосредственном участнике благотворительной акции «Спаси и сохрани», проведенной для детишек московского интерната № 109.

Телесюжет о ней, между прочим, был куплен многими телекомпаниями мира. Но дело в данном случае не в этом. Дядя Мусса – душа праздника для обездоленных ребят – готовил для них угощение – да какое! – собственноручно и во многом на свои сбережения.

Знал я и о том, что в свое время он перевел немалую сумму в фонд «Дети Чернобыля», принимал активное участие в других благотворительных мероприятиях.

– Понимаете, – обратился ко мне Шейхов, – вся эта разовая благотворительность, какой вот он занимается (кивок в сторону Бориса), да и я которой грешил, просто-напросто шоу. К ней прибегают дельцы, когда рекламу себе делают. Да нет, я о тебе такое не хочу сказать (Мусса косится на Юркевича). Но посмотри: ты дал – они съели, дал еще-еще съели. И кого ты спас таким образом? Никого. А вот иждивенчество породил. В перспективе-то благотворительность должна быть, не бойтесь этого слова, прибыльной, по-настоящему действенной. И тогда ею займутся, уверен, многие порядочные люди: и работники духовной сферы, и предприниматели, бизнесмены.

Благотворительность и прибыль? Что-то тут не очень понятно. Но Муса Магомедович разъясняет:

– Я вот о чем думаю. Если бы при том или ином интернате или детдоме создать школу поварского искусства? Отбирать туда талантливых детишек-сирот? Я бы пошел туда преподавать бесплатно. Да если бы при таком заведении, где-то за городом, участок земли иметь? Там детишки бы сами растили овощи, фрукты, заготавливали их впрок, себя кормили, с другими делились. Связь-то бы между поколениями не рвалась, а?

Тут главное начать.

– Постой, Муса, это же мысль, – начнем со школы поварского искусства для девиантных детей – детей с физическими отклонениями. А что? В Голландии, например, есть же пекарни, где работают только, простите, дебильные дети под присмотром двоих-троих наставников. Но какая проблема решается: физически или умственно недееспособные люди ощущают себя полноценными гражданами…

– А я про то и говорю. Благотворительность должна быть самоокупаемой, поставлена на деловую, коммерческую почву. И только так станет она втягивать и втягивать в свою орбиту все большее число людей.

…Они забыли про меня. Говорили увлеченно, горячо.

И вообще, с Мусой не соскучишься. Небольшого росточка, сухой, остроглазый, все время в движении, как шарик ртути, он, кажется, рвется на части от переполняющих его идей и мыслей. То он одержим задумкой найти прямой контакт со своим тезкой – то же Мусой, первым богачем планеты королем Брунеи, дабы обратиться к нему с пламенным призывом поделиться своими богатствами с несчастными людьми земли и непосредственно с российскими детьми, пострадавшими от национальных конфликтов, то корпит над сочинением обращения ко всем поварам-кулинарам, хозяевам «людских желудков», в котором увещевает коллег (Муса – шеф-повар) за то, что своим мастерством они продлевают жизнь политикам, от которых одни только беды, и заявляет о том, что кормить их следовало бы как можно хуже.

И самое интересное, что не поймешь: всерьез он это делает или просто так дурачится. Во всяком случае, когда слушаешь его взволнованные суждения, то чувствуешь – искренен мужик. «Ваша газета может опубликовать мое послание к пекущей, жарящей, парящей братии», – пристает он ко мне. – «Нет, конечно, отвечаю я, – ты уж лучше на короля наседай, – иронизирую. – Кстати, чтобы ты ему сказал такое, абы он раскошелился?» – «Я ему притчу приведу. Знаешь, однажды один шах встретил бедного старика, который просил у него три монеты. Шах дал ему их и тот на это сказал: «Спасибо, властитель, – теперь мы сравнялись в богатстве».

– Как это? – удивляюсь я.

– Во-о! И шах удивился, пока ему не пояснили: три монеты нужны были старику на собственные похороны. Придет время и великий властитель сойдет в мир иной. А там – все равны.

– Мудрено, – Качаю я головой. Муса сердится, кипятится, бросает мне в лицо.

– Чурка, ты!

По опыту знаю: это в его устах – не оскорбление. Так, междометие.