Избранное

Все высокомерие мигом соскочило с Дуцу. Писать он кое-как умел, но ни к чему подобному не был подготовлен. Он решительно не знал, что ему делать с этой проклятой бумагой.

Трудная это вещь, когда принуждают тебя назвать свое имя, а ты не хочешь сказать, кто ты такой! Правда, Дуцу успел уже несколько попривыкнуть ко лжи, но совсем не шутка второпях выдумывать себе новое имя. Не велика хитрость сказать, что тебя зовут Георге или Павел, но что будет, если завтра или послезавтра с тобой повстречается человек и назовет тебя «Дуцу»? Какой он даст ответ, если его спросят: «Зачем ты сказал, что ты Георге, когда имя твое Дуцу?»

Обо всем этом следовало подумать раньше, но это ему и в голову не пришло, и теперь он только чувствовал, что весь покрывается холодным потом.

— Оставь бумагу, — сказал он запинаясь, — я напишу потом, дай немного отдышаться.

Но слуга не подумал отступить от заведенного порядка.

— Прошу вас, продиктуйте, я запишу сам, — возразил он.

Дуцу с удовольствием вышвырнул бы его в окно. Вот ведь нахал, не даст даже подумать! Однако надо поскорей ответить, иначе можно себя выдать.

— Георге Рымничану, — ответил Дуцу.

Это было сказано с умом: хотя его имя вовсе не Георге, зато жил он действительно между Фокшань и Рымником.

— Георге Рымничану, — повторил слуга, записывая.

— Ваше занятие?

— Предприниматель, — через силу произнес Дуцу. Ему снова захотелось вышвырнуть слугу в окно, но приходилось отвечать на его вопросы. В конце концов, ведь и те, кто нанимается на копку земли, тоже своего рода предприниматели.

— Предприниматель, — повторил слуга, продолжая писать. — Откуда вы?

— Из Добруджи, — сердито сказал Дуцу.

Слуга записал и это, потом поблагодарил и вышел.

Дуцу некоторое время сидел не шевелясь. «Горе горькое, черт меня попутал влезть в эдакое дело!» — думал он. Его пробирал озноб, как только он представлял, что может встретить кого-нибудь из знакомых. Дуцу даже усомнился, не снится ли ему все это во сне. Но он был таким усталым, что и на ногах-то еле держался. Какое уж тут сновидение, когда от усталости еле дышишь, а перед тобой разобранная постель!

— Будь что будет! Надо и костям дать отдых, — сказал он. Потом запер дверь и задернул шторы.

Раздеваясь, Дуцу достал узелок с монетами и, несмотря на полное изнеможение, не решился лечь в постель, не произведя — теперь уже совершенно спокойно — всех подсчетов.

Убедившись, что дверь хорошо заперта и занавески опущены, он разложил на столе все свое богатство. Здесь были браслет с драгоценными камнями и пятью большими жемчужинами, золотая цепочка, три кольца и две пары сережек с горящими камешками, а разных золотых монет целая куча: одни вроде наполеондоров, другие вроде турецких лир, а третьи побольше — лиры.

Из них Дуцу продал в Плоешти три монеты, каждую за шестьдесят лей. Он отложил эти большие монеты в сторону и пересчитал: пятьдесят четыре штуки — больше чем на три тысячи лей! Пересчитал и все монеты средней величины: их оказалось сто семнадцать — еще около трех тысяч! Пересчитал маленькие — семьдесят восемь штук.

Где найти покупателя на такое количество монет? Что с ними делать? Как узнать, что покупатель его не надует?

А сколько еще оставалось в котле?..

Было уже далеко за полночь, а Дуцу, усталый, все еще не ложился и шагал по комнате, ежеминутно подходя то к двери, чтобы убедиться, плотно ли она заперта, то к занавескам — взглянуть, плотно ли они задернуты. Малейший шум заставлял его вздрагивать и прислушиваться, с затаенным дыханием и сжавшимся сердцем. Ему хотелось с ближайшим же поездом вернуться в Фокшань, а оттуда в родное село.

Родное село, родное село! Как хорошо ему там было! Каким счастливым чувствовал он себя в своей бедной хате!

Но если бы даже вернулся он обратно в свое село, не вернуть ему прежней жизни! Оставалось идти вперед, невесть до каких пор.

Дуцу стоял перед рассыпанным на столе золотом, и его пробирала дрожь при одной мысли, что каждую минуту его могут накрыть, на каждом шагу он может попасться.

Однако чего же ему, в конце концов, бояться? Ведь чтобы завладеть этими богатствами, никого он не убивал и не грабил.

Да, убить не убил, но знал, что прикончит любого, кто, пусть случайно, взглянет на его золото.

Какой страшной опасностью грозило оно ему. Дуцу захотелось схватить его и выбросить за окно. Ему действительно этого хотелось, но он не мог. Да — попросту не мог.

Оставалось одно: отложить в сторону браслет, два кольца, пару сережек, пять крупных монет и около десяти помельче.

— Все это я возьму, — пробормотал он, — а остальные закопаю где-нибудь в Котрочень.

Конечно, в земле безопасней, чем в любом другом месте; а чем меньше при себе, тем и забот меньше.

V

Пока человек не нашел дороги, он бродит как бы на ощупь. Дуцу свою дорогу нашел. Закопав золото под корнями хорошо укрытого дерева, возле колодца Брынкованки, он с легким сердцем вернулся в город. На оставшиеся деньги купил себе кошель с отделениями: в одном из них он будет держать крупные монеты, в другом — средние и мелкие.