Избранное

— Вернулась из Пассау в Вену, а оттуда в Бухарест, — ответил субпрефект. — Я тоже охотно последовал бы ее примеру. Отпуск мой подходил к концу, да и денег у меня оставалось каких-нибудь полторы тысячи. Правда, Шварц соглашался преследовать беглецов и один, но было бы глупо отказаться в его пользу от такого огромного куша, успев потратить больше двух тысяч лей. Я согласился, чтобы он устроил мне продолжение отпуска, и подписал вексель на две тысячи лей, который Шварц реализовал через посредство одного банкира из Вены.

Теперь-то уж доктор ни капли не сомневался, что субпрефект плетет небылицы, которых не было, да и быть не могло.

— Разыскал ты их наконец или нет?.. — спросил он нетерпеливо.

— Да, — ответил субпрефект. — Спустя четыре месяца, в декабре, после того как я достаточно постранствовал по западным странам, а Ахилл сменил четырех женщин, начисто его обобравших.

В Монте-Карло Ахилл улизнул от нас. Но я встретил Костикэ, от которого узнал, что госпожа Тереза содержит в Будапеште элегантное заведение, дела которого идут, однако, весьма плохо, и что Ахилл Панайот открыл в Марселе игорный дом и с его помощью намерен возместить свои потери. Клад уплыл.

— На твоем месте я поехал бы в Марсель, — ядовито заметил доктор. — Разве можно полагаться на слова такого человека, как Костикэ?

— Именно так рассудил и я, — согласился субпрефект, улыбаясь. — Пусть летят и сотни туда, куда ушли тысячи, и я отправился в Марсель. Однако негодяй Костикэ успел известить Панайота, и в день нашего приезда мы были арестованы.

— За что же? — удивленно спросил доктор.

— За то, что мы путешествовали с фальшивыми паспортами, — ответил субпрефект со смехом. — Чтобы впутать нас в эту историю, Панайоту не оставалось ничего другого, как назвать наши настоящие имена.

— Как же вам удалось вывернуться? — спросил доктор, снова начинавший верить рассказчику.

— Благодаря доброте самого Ахилла Панайота, — ответил субпрефект. — Как тебе известно, я «разыскивал свою жену и ее соблазнителя». У Ахилла не было другого выхода, как повторить нашу ложь. Он думал запутать нас ею еще больше и, довольный, что может вывернуться, подтвердил ее. Самое замечательное произошло в тот момент, когда комиссар спросил меня, не думаю ли я, что беглецы увезли с собой деньги и драгоценности, и не имею ли я каких-либо претензий к Ахиллу Панайоту.

«Абсолютно никаких!» — ответил я с таким чувством, будто стряхиваю с себя сатанинское наваждение, довольный, что совесть моя останется чистой.

Теперь уже доктор ничему не верил.

— Все это доказывает, — сказал он с ехидством, — что крестьянин был прав, говоря, что клад этот проклят и никому от него не будет пользы.

— Ты ошибаешься, — ответил субпрефект. — Всякое богатство идет впрок тем, кто его ценит. Кладом попользовались многие. Его не использовал лишь крестьянин, для которого он был своего рода напастью, да Ахилл Панайот, который не чувствовал себя спокойным до тех пор, пока у него в кошеле шевелилась хоть одна монета. Но зато богатство пошло на пользу женщинам, порастрясшим Ахилла, в особенности мадемуазель Лине. По возвращении в Бухарест у нее, по подсчетам Шварца, было на руках по меньшей мере сорок тысяч лей.

— Чтобы возместить убытки, поезжай теперь к Лине, — сказал доктор, снова начиная верить рассказчику.

— Вот здесь-то я и намерен просить твоей помощи! — воскликнул субпрефект. — Видишь ли, вернувшись в Бухарест, я договорился со Шварцем, что пойду к Лине сам. Я ее разыскал и посвятил во все подробности, причем советовал войти в соглашение со Шварцем, иначе ей не избежать судебного процесса, который может оказаться для нее опасным.

Она не могла не видеть, что я вполне в курсе дел, тем не менее отрицала все, упорствуя, что никто не сможет свидетельствовать против нее.

— Устрой ей очную ставку с мужиком, — посоветовал доктор возбужденно.

— Вот как раз это и есть то самое дело, где мне нужна твоя помощь! — ответил субпрефект. — Боюсь, что Дуцу не захочет ехать со мной в Бухарест. Я послал за ним, требуя, чтобы завтра он был здесь. Прошу тебя, запугай его хорошенько, пусть он даст показания, и тогда он будет в наших руках.

— Задача кажется мне совсем не трудной, если только в долю буду принят и я! — весело воскликнул доктор.

XIII

Господин доктор, человек весьма положительный, решительно растерялся. Его приятель субпрефект перед своим отъездом жаловался ему на страшные головные боли и отсутствие сна, просил дать свидетельство о болезни, чтобы получить отпуск. Доктор дал ему такое свидетельство. Правда, субпрефект совсем не походил на больного. Но разобраться тут трудно, чужая душа — потемки, поэтому-то доктор и выдал ему такое свидетельство. Не из-за того, что болезнь была очевидна, а потому, что свидетельство понадобилось приятелю и он этим оказывает дружескую услугу.