Избранное

Лина, не любившая задавать бесполезные вопросы, первая оставила свой гамак и открыла окошко. Мы с капитаном последовали ее примеру и высунули головы наружу, но тут же отпрянули назад и ухватились за подоконничек, потому что чуть не вылетели в пространство — такой сильной была воздушная тяга. Ее создавали скорость полета, а еще больше громадное крыло, которое вращательными движениями поднималось и опускалось над нашими головами. Крыло было не менее двадцати пяти ярдов в длину, а в ширину, у основания, не менее чем в семь ярдов. Мы успели также заметить, что Рух держала кольцо нашего сундука своими когтями, а не клювом — именно так, как и требовалось, чтобы мы могли управлять ее полетом.

С большой осторожностью мы все же выглянули в окошко и посмотрели на Землю. Мы еще находились над цепью Черных скал. Под нами было хаотическое нагромождение гигантских камней. Я вспомнил о гладких стенах, ограждавших этот хаос с двух сторон — со стороны океана и со стороны Уибробии, — и высказал предположение, что они построены рукой человека.

— Вы правы, — подтвердил мистер Лемюэль. — Последние бробдингнежцы, прежде чем утопиться, пытались изолировать себя от Уибробии. Весь этот горный хребет создан ими, чтобы уибробцы не могли достичь берега.

Черная цепь осталась позади. Под нами заблестел океан.

Мы с женой задумались о печальной судьбе бробдингнежцев, и мистер Лемюэль это заметил.

— Да, да, мои юные друзья, — добавил он, устремив взгляд к исчезающим берегам Уибробского материка. — В прежние века существовали великаны. Да, да, существовали.

— Мистер Лемюэль, — неожиданно обратилась к нему Лина, хотя обычно она не интересовалась метафизическими беседами. — А вы не преувеличиваете? Я заметила, что все старые хры… икскьюз ми, все старые люди идеализируют прошлое. Мистер Аймсори и тот говорил о великанах.

— Они существовали, мадам, честное слово. Ваш покорный слуга видел их своими собственными глазами.

Я подмигнул мистеру Лемюэлю, мол, не стоит напрасно тратить порох. Более молодое поколение не верит ни в лилипутов, ни в великанов. Особенно в великанов. Иногда оно верит в бога и, может быть, именно поэтому убеждено, что, создавая мир, бог воспользовался современной технологией и сконструировал его по принципу оптимальной экономичности. На кой черт ему было создавать гигантские мозги, во много раз превышающие размеры счетной машины, которая так хорошо делает свое дело?.. Мистер Лемюэль понял смысл моего подмигивания и замолчал.

Между тем птица Рух начала резко набирать высоту, Словно ее что-то испугало. Мы выглянули в окно и заметили в синих водах океана два белых парохода. С высоты они казались детскими игрушками. Мгновение спустя под нами внизу пролетел реактивный самолет типа «Каравелла».

Мы с Линой крикнули «ура» и обнялись. Наконец-то люди! Или хотя бы что-то, созданное людьми… Мистер Лемюэль тоже подпрыгнул на своей деревянной ноге. Затем мы все трое бросились к нашей системе управления, то есть к жерди, просунутой в отверстие.

Наши расчеты были гениально простыми. Если вы помните, к внешнему краю жерди мы привязали живого зайца. Этот заяц своим верещанием должен был послужить Рух приманкой, направляющей ее движение в желаемом нами направлении; так, если внутри мы переместим жердь влево, заяц снаружи переместится вправо и Рух, протянув к нему клюв, тоже полетит направо; если мы поднимем жердь вверх, Рух устремится вниз и т. д. Наша система управления работала по принципу двуплечего рычага с различной длиной плеч. Думаю, что интеллигентному читателю это не трудно понять.

Итак, мы дружными усилиями подняли находящийся у нас конец жерди вверх с намерением направить полет Рух вниз, к пароходам. При этом заяц внизу точно по программе пронзительно заверещал. И мы уже торжествовали, когда спустя несколько минут убедились, что Рух не только не интересуется заячьим визгом, но продолжает с еще большей энергией возносить нас в небеса.

Должно быть, в своих расчетах мы допустили какую-то ошибку, и я признался в этом капитану Лемюэлю, но он только улыбнулся и сказал, что птица — живое существо. Кроме того, он закрыл ставни окошка, потому что мы уже летели в разреженной атмосфере и начали задыхаться.

— Ничего, — произнес мистер Лемюэль. — В конце концов Рух устанет и где-нибудь сядет. Или выронит нас.

Успокоенные подобным образом, мы с Линой сели обедать, и капитан охотно присоединился к нам. Мои часы показывали 13.05. Потом мы легли спать, убаюканные мечтой о приземлении и недостатком кислорода.

На следующий день мы проснулись около полудня. Погода была ясной и солнечной, следовательно очень подходящей для навигационных измерений. Капитан Лемюэль воспользовался этим, чтобы определить наше местонахождение. С помощью компаса, моих часов и своего старинного секстанта он установил, что наши координаты 53° северной широты и 31° западной долготы. Секунды нас не интересовали, поскольку Рух преодолевала их двумя-тремя взмахами крыльев. Направление нашего полета было ост-норд-ост.