Избранное

— Какое лобио? Никто вас не заставляет лобио есть. Выйду на минутку, дело у меня. Если в открытую: заложил я здесь и хочу долг вернуть. А вообще в такую рань вы, наверное, не завтракали. Вылезайте, съедим по одному хаши и поедем.

— Нам ничего не надо, — поспешно ответил Шота.

— Иди и сию же минуту возвращайся. Если ты сейчас выпьешь, клянусь детьми, прямо отсюда мы отвезем тебя в колонию для алкоголиков! — строго предупредил Давид.

— Да вы что! Пить! Да если я с утра выпью, кто вместо меня работать будет? — Серго поспешно захлопнул дверцу машины и побежал к закусочной.

Оставшиеся в «Жигулях» переглянулись.

— Напьется, — нарушил молчание Шота.

— Не надо было отпускать.

— Пойдем и встанем над ним. Если какое-то время его так оберегать, пиши пропало!

Серго у стойки что-то доказывал буфетчику. Закусочную переполнял запах чеснока. Народу было так много, что приходилось протискиваться, но в помещении царила удивительная тишина. Мужчины сидели тихо, как заговорщики, и ели хаши.

— Три хаши! — крикнул в кухонное оконце буфетчик, когда Давид и Шота встали по обе стороны Серго.

— И по одной! — умоляющим тоном добавил Серго.

— Что мы тебе сказали! — погрозил ему пальцем Давид.

— Ладно, ребята, как угодно. Только пропустить перед хаши по одной — первое дело. Идет к нему водка. Не хотите, как хотите. Похлебаем это начесноченное варево и пойдем, — чуть не плача проговорил Серго.

Они отодвинулись к краю стойки. Горячий хаши смочил и прочистил горло, и Давид сделался разговорчив.

— Вообще-то говоря, человеку каждое утро надо это есть, для желудка и кишечника нет ничего полезней хаши.

Серго, судя по выражению лица, ел совершенно без аппетита. Беседа о лечебных свойствах хаши его ничуть не занимала. Он оставался без выпивки и не находил себе места.

— Хабурзания посылает Давиду Исакадзе! — буфетчик поставил на стойку бутылку водки.

Давид поднял голову. Из угла духана, окутанный табачным дымом, ему улыбался и махал рукой Хабурзания.

— Спасибо, Лери, дорогой, но мы не пьем.

— Не пейте, друзья мои, оставьте так. Она, стерва, горькая, а вам дай бог сладости во всем! — приветливо улыбаясь, рассыпался Хабурзания и повернулся к своему столу.

Серго от радости не мог устоять на месте. С ловкостью иллюзиониста он содрал с бутылки пробку и до краев наполнил три стакана.

— Только по сто, ребята, и больше не будем. Что-то у меня живот разболелся от этого хаши, — видно, не моют как следует. Желудку нужна небольшая дезинфекция, — упрашивал Серго.

Соблазн был велик. Шота с Давидом переглянулись. «В самом деле, не может же человек исправиться сразу, в первый же день! Не будь тут нас, он пропустил бы куда больше одного стаканчика. То, что мы сумели ограничить его одним, уже дело, и не маленькое», — друзья без слов обменялись такими соображениями и выпили.

Могу поклясться перед святой иконой, больше они не пили.

Когда подъезжали к мастерской, Шота Деисадзе обернулся к Серго и перед самым носом погрозил ему пальцем:

— Ты меня понял, Серго? Слово есть слово. Мы уже не дети. Твоя беда — наша беда. Выпьешь еще хоть каплю и навсегда нас потеряешь, понял? В котором часу ты заканчиваешь работу?

— В шесть, — обреченно пробормотал Серго.

— В шесть мы заедем за тобой и сами отвезем домой. Жди и никуда ни шагу!

— Ладно, братцы, подожду, — Серго чувствовал, что деваться некуда, и отвечал уныло, скучным голосом.

Только стрелки на часах вытянулись в линию, как к мастерской подрулили Шота и, Давид. Серго ждал их на улице вместе с тремя незнакомыми мужчинами. При виде дымчато-белых «Жигулей» он поднял руку и бросился навстречу.

— Давид, выйди-ка на минутку.

— Что случилось? — открыл дверцу Давид.

— Выходи, выходи. Вылезай и ты, Шота… Это хорошие ребята, со мной работают. Вон тот, высокий, позавчера выиграл в лотерею холодильник, выигрыш взял деньгами и ставит магарыч. Я ему говорю, что не пью ни капли, а он не верит. Выйдите сами и поговорите с ним. Люди вы или нет? Объясните, что со мной за дела, скажите, что бегаете за мной по пятам, чтоб я, не дай бог, до вина не дорвался.

— Ты сам не мог им все это сказать? — спросил Шота.

— Я-то сказал, но кто поверит? Вы люди посторонние, вам доверия больше.

— Ладно, ты садись сюда, а мы с ними поговорим, — сказал Давид и вышел из машины.

При виде приближающихся Шота и Давида трое «ребят» слегка расступились и почтительно уставились на них. После вежливых и даже несколько высокопарных приветствий беседа приняла примерно такое направление:

— Нельзя ему пить, ни одной капли нельзя.

— Нам тоже нельзя, уважаемый. Мы тоже не какие-нибудь пьяницы.

— Вы, дай вам бог здоровья, люди молодые, крепкие. Ваше сердце все выдержит.

— Пусть просто так с нами пойдет. Не огорчайте нас, уважаемые, не пренебрегайте нашим хлебом-солью.

— Если он и сегодня заявится домой пьяный, его жена, наверное, повесится.

— Что нам какой-то выигрыш, холодильник! Мы хотим отметить знакомство с такими уважаемыми людьми! Серго тоже пусть идет с нами, но не пьет. А мы посидим, поговорим и разойдемся как можно трезвее… Насколько сумеем…

— Ну ладно, только договоримся — по паре стаканов, и все!