Избранное

Не успел Харлампиа опомниться от неожиданности, как Лери кинулся к нему, вырвал шапку и был таков. Могильная тишина воцарилась вокруг. Потрясенный Гогава обернулся, с тем чтобы проучить выскочку, но, увидев перед собой тщедушного старичка, дрожащего от гнева, ядовито усмехнулся и произнес:

— Ноэ, батоно, это ты?! Ну и напугал же ты нас!

И только Ноэ повернулся, чтобы уйти, как он сорвал у него с головы шапку и швырнул Кичиа.

Этого Ноэ Какабадзе никак не ожидал. Как будто кто-то сдавил ему горло — он вдруг задохнулся, словно стопудовый камень лег ему на сердце и подкосил его.

В ушах зашумело, а перед глазами поплыли какие-то расплывчатые темные пятна.

Отступать было поздно.

Он стоял посреди толпы и, не придумай, как выпутаться из этого положения, очень скоро очутился бы в роли Лери Иосебашвили.

Какое-то время Ноэ выжидал: может быть, отыщется в толпе хоть один заступник. Однако никто не осмеливался обострять отношения с «великолепной тройкой».

Ноэ вытер холодный пот со лба и подошел к Кичиа.

— Пораскинь своим умишком, Кичиа, и не бери пример с этого бугая (он протянул руку в сторону Харлампиа), я вам не мальчишка.

— Я тут при чем, дядя Ноэ? — отвратительно хихикая, Кичиа обнажил редкие зубы.

— Отдай мне шапку. И, глумясь надо мной, перестань унижать этих людей. Я не заслужил этого.

— Я отнял у тебя шапку? Кто отнял, у того и спрашивай. А если тебе что-нибудь доверят, ты разве отдашь другому?

Ноэ тем временем подходил к Кичиа все ближе и ближе и только собрался схватить шапку, как Кичиа преспокойно бросил ее Муртазу, громко крикнув при этом неуклюже подпрыгнувшему с поднятыми руками Ноэ:

— Что ты делаешь, дядя Ноэ, молишься?

— И ты, Муртаз, с ними заодно?

Теперь уже Ноэ искал подход к Муртазу Цуцкиридзе.

— Нет, я умнее их, — засмеялся человек-тюлень, и несколько слабонервных из толпы последовали его примеру.

— Не бросай, говорю тебе, верни мне шапку!

Муртаз повертел шапку в руке.

— Звезду в ремонт отдал?

Ноэ знал, с кем имел дело, но каждый взрыв смеха любителей потехи ножом вонзался ему в сердце.

— Советую вернуть шапку!

— А если пришлю утром полной зелени? — сострил Муртаз Цуцкиридзе.

— Хоть раз будь человеком, несчастный! — голос у старика дрожал. — И что ты постоянно таскаешься с этим хулиганьем! Кто ты, откуда ты, чье место занял, кого из себя изображаешь, разве не видишь, не подходит тебе роль архаровца.

— Оставь меня в покое, я, что ли, отнял у тебя шапку, а? — И Муртаз швырнул ее Харлампиа. — Поди вот с ним потолкуй. А со мной так не говори, я никому худого не делаю. Никого не трогаю, и не надо на голову мне садиться, — в голосе Муртаза зазвучали нотки отчаяния.

Ноэ тем временем снова подошел к Харлампиа:

— Довольно уже… Посмеялись, и хватит. Дай шапку.

— Если она тебе так дорога, вел бы себя потише, — со значением сказал Гогава.

— В чем и перед кем я провинился, Харлампиа?

— А что ты набросился на меня, как ужаленная слепнем корова? Какое тебе дело до этого придурка Лерико?!

— Да разве Лерико не лучше тебя, паразита? — закричал Ноэ.

Харлампиа засмеялся:

— С каких пор, дядя Ноэ, ты стал такой вонючкой? Может быть, война опять началась? Нечего пялиться, никто тебя здесь не боится.

— Милиции, конечно, не видать… Спряталась в кусты. — Ноэ в растерянности посмотрел по сторонам. Он готов был расплакаться.

— Милиция у нас по заказу. Сегодня закажешь, завтра будет. А так, говоря по совести, ты заслужил одного милиционеришку в провожатые!

— Отдай, паразит, шапку!

Лицо старика покрылось мертвенной бледностью.

— Эй, Кичиа, верни-ка ты ему шапку, я человек слабонервный, боюсь обидеть его чем-нибудь, — и, швырнув Кичиа шапку, Харлампиа показал Ноэ спину.

— Кичиа, даешь мне шапку? — Ноэ издали решил прощупать позицию Кичиа.

— Подойди ко мне, поговорим.

— О чем мне с тобой говорить?

— О чем хочешь.

— Объясни мне, где ты воспитывался? Кто распустил вас так? Откуда в вас столько наглости?

— Люди, — обратился к толпе Кичиа с видом оскорбленной добродетели, — мы с Лери Иосебашвили баловались, никому не мешали. А этот человек ни с того ни с сего начал поносить нас. Скажите, в чем мы виноваты?

Толпа оставила без ответа этот вопль души.

— Кичиа! — Ноэ трясло как в лихорадке. — Ах ты, продажная тварь, Кичиа, тебя же, как свинью, зарезать и то не жаль!

— Почему продажная, что я продаю? Может быть, «Спортлото» сбываю, вроде тебя, и людей дурачу?

— Не я печатаю это спортлото, благодарение господу, а ты, ты хватил греха на душу.

— Какого греха? — повысил голос Кичиа.

— Почему твои дружки Хингава и Марганиа в тюрьме, а ты на свободе?

— Потому что я был ни при чем…

— Все знают, все, весь город, что ты был именно при том, но вышел из воды сухим. Что с тебя спрашивать после всего этого!

— Да, но если ты таил столько злобы, почему со мной здоровался, дядя Ноэ?

— Какой я тебе дядя?! Лучше уж быть свояком змию. А «здравствуй» и для врага не жалко!

— Не лезь на рожон, дядя Ноэ, ты ведь знаешь, тебе со мной не справиться, — вызывающе бросил Кичиа.

— Конечно же знаю. Но и ты взгляни на себя, посмотрись в зеркало, и тебе не бог весть как сладко…