Избранное

— Ого! — воскликнул Маврикий Николаев. — Вы набьете карманы ворованными деньгами, а бедные получат… — Он ввернул словцо, от которого молодая дама стыдливо опустила глаза и закрылась ладонью.

Дядя Мартин не упустил случая выразить ей благосклонное сочувствие.

— Позвольте, я не привык выслушивать такие выражения в присутствии особ нежного пола! — сказал он и покраснел от натуги: первый шаг на стезе хорошего тона дается не легко.

Дора слегка наклонила голову и бросила на него взгляд, исполненный глубокой нежности. Как бывает в подобных случаях, она подумала: «Боже, да ведь он настоящий кавалер и храбрый рыцарь!» А Маврикий Николаев, который не был полуинтеллигентным разбойником и не читал любовных романов, тут же постарался отомстить им обоим за свое невежество. Смерив свояченицу коротким уничтожающим взглядом, он красноречиво подмигнул дяде Мартину: дескать, строит из себя святую, а у самой стыда ни на грош, у первого встречного мужика готова повиснуть на шее… Гость расшифровал его взгляд без малейших усилий, быстро и точно.

— Ну, а если богатые не дадут денег?

— В таком случае, — с явным сожалением признался дядя Мартин, — им придется потерпеть известный урон.

— Будете жечь?

— Если бы вы не думали, что наша организация — банда разбойников, я бы разъяснил более подробно ее цели. Но поскольку вижу, что это бесполезно, скажу одно: средства, к которым нам приходится прибегать, нельзя назвать невинными. Но, как говорится, средства оправдывают цель, и многие честные люди дали присягу пустить их в ход…

Великий Макиавелли, наверное, бог знает как долго ломал голову, пока ему удалось сформулировать свой знаменитый принцип о том, что цель оправдывает средства, а дядя Мартин не моргнув глазом перевернул эту установку вверх ногами. Интересно, как бы реагировал на такую дерзость сам Макиавелли: возмутился бы невежеством безвестного жителя Добруджи или, наоборот, похлопал бы его по плечу и объявил своим последователем? Скорее всего, он бы выразил снисходительную похвалу, чтобы его последователь паче чаяния не возомнил, будто достоин занять место рядом с учителем. Но жизнь красноречиво подтвердила, что дядя Мартин преподнес в дар человечеству новую истину и тем самым заткнул за пояс всех иезуитов заодно с папами и кардиналами всех времен.

— Ну же, я слушаю! — нетерпеливо подзадорил его Маврикий Николаев.

— Каждый лев принадлежит организации, и того, кто разбазарит хоть одну стотинку, ждет смерть. Не вы первый, к кому мы обратились за помощью, — почтительно произнес дядя Мартин и добавил: — Один из наших уже поплатился жизнью.

Маврикий Николаев вздохнул, давая понять, что он готов сложить оружие, но потом вдруг снова заупрямился:

— Не дам ни лева!

Дядя Мартин пожал плечами и взглянул на свою покровительницу, чтоб лишний раз засвидетельствовать свое нижайшее почтение. И она вдруг заявила Маврикию Николаеву:

— Кузен! Разреши мне побеседовать с этим господином тет-а-тет.

Тому не оставалось ничего другого, как согласиться в надежде, что эта вертихвостка поможет ему выкарабкаться из затруднительного положения. «Говори хоть всю ночь напролет, была бы охота… Только убирайтесь с глаз долой!» — подумал он, а вслух произнес:

— Говори, кто тебе мешает!

Сказал и грузно откинулся на спинку стула.

Дора пригласила дядю Мартина пройти за ней. Она ввела его в небольшую уютную комнату, усадила на широкий удобный стул и села напротив.

— Неужели вы и правда не можете отменить приговор?

— Это не приговор, а просьба…

— Ах, да все равно. Будем считать, что речь идет о долге…

— Вы очень милы, я всегда буду питать к вам самые лучшие чувства! — сказал дядя Мартин, выискивая в своем словаре полуинтеллигентного разбойника подходящие выражения. — Ваше благородство тронуло меня до глубины души, и если бы все зависело только от меня, я бы с дорогой душой отказался от этих дурацких денег.

— Я не сомневаюсь, что вы настоящий кавалер и самый благородный человек на свете. Ведь вы убавите сумму, правда? — Дора не знала, каким временем она располагает, и это вынуждало ее без всяких предисловий перейти к деловой части встречи. — Ну сделайте это ради меня! — Она протянула руку и дотронулась до колена собеседника.

— Вы меня искушаете! — произнес дядя Мартин, думая: «Так держать, кукла!»