Избранное

— Здешние хищники чертовски хитры. Они сейчас притаились и наблюдают за нами и за табуном. Их надо бояться больше, чем любого бурана и пурги. Теперь они будут поджидать удобного случая, чтобы напасть на лошадей. Дэрэм! Отправляйся сейчас же к табуну и покрутись на видном месте, — сказал Данзан.

Закончив устанавливать юрту, он тут же направился к своему коню.

— Съезжу посмотрю на ущелье.

— Ну куда тебя опять понесло? — воспротивилась Саран. — Неужели нельзя это сделать завтра? Устал ведь с дороги, хоть бы горячего чаю попил…

Но Данзан был непреклонен:

— Будет еще время для отдыха. Сердцем чую, что не сегодня-завтра нагрянет сильнейший буран! Я скоро вернусь, а вы внимательно прослушайте прогноз погоды.

Саран с сыном взялись обставлять юрту, а я стал утеплять ее. Сначала разгреб сугроб и вбил в замерзшую землю колышки вокруг юрты. Затем натаскал в мешках навоз — его было много на месте старой зимовки — и засыпал им стены юрты до нижней волосяной веревки, опоясывающей ее. Оставалось еще заготовить сухих дров. К счастью, здесь с этим было просто. Я натаскал с ближней горы много вязанок хвороста и аккуратно сложил их у юрты.

Работа у всех спорилась, и мы не заметили, как наступил вечер. На закате пошел пушистый снег. Вскоре подъехали Данзан с Дэрэмом. Когда мы втроем вошли в юрту, в очаге уже пылал огонь, а в котле варился ужин. Мы уселись у очага, и начался оживленный разговор о новом крае.

— Природа подарила нам замечательное зимовье, — сказал Данзан. — Я говорю об ущелье. Если успеем загнать туда табун до бурана, то нам и сам черт не будет страшен. — Потом спросил у жены: — Саран! Что-нибудь передавали по радио? Прогноз вы слушали?

— Передали, что ночью в юго-западных районах будет снег и пурга.

— Так и знал… Закат сегодня был очень подозрительный, вот и снег уже сыплет, да и радио подтверждает. Видать, ночью нам придется трудно… Пасти будем все, втроем. Дэрэм, ты поужинал? Сейчас же отправляйся к табуну и отгони его к дальнему краю ущелья. Мы сейчас поужинаем и придем тебе на подмогу.

Дэрэм ускакал. Данзан, дав массу наставлений жене и сыну, выпил несколько чашек горячего чаю и вышел на улицу. Возвратившись, он сказал:

— Ни одной звездочки не видно. Трудная предстоит ночь. Ветер усилился. В степи сейчас наверняка метет поземка, а вот что будет здесь — угадать пока трудно. Надо поторопиться.

Темная хангайская ночь была еще страшнее и непрогляднее, чем в степи. Мы скакали, не представляя, что подстерегает нас впереди — овраг, дерево, замерзшая река?.. Продвигались в этой кромешной мгле наугад, то мелкой рысью, то галопом, а то и шагом. Ветер уже заметно усилился и швырял в лицо хлопья снега. Лес грозно шумел, а с гор доносился угрожающий гул.

— Надо торопиться, — буркнул Данзан и поскакал во весь опор, я едва поспевал за ним. Еще минуту назад мы боялись, как бы не улететь в овраг или не растянуться на льду, а сейчас, позабыв об опасностях, мчались, словно по гладкому асфальту.

Вскоре до нас донеслось тревожное ржанье лошадей и барабанный топот копыт, напоминающий далекий шум горного потока. Сквозь рев ветра и грохот изредка прорывался едва слышимый голос Дэрэма.

Мы сразу поняли, что Дэрэм не смог удержать табун и кони мчались туда, куда их гнал буран. Табун двигался на нас лавиной. Мы попытались окриками остановить его, но из этого ничего не вышло — нас вместе с нашими скакунами отшвырнуло в сторону. Вокруг творилось что-то невообразимое: завывание ветра, грохот копыт, ржанье и крики: «Останови вожака!.. Сюда поворачивай!..»

Просто чудом нам удалось остановить табун, и мы погнали его к ущелью. Снег летел сплошной стеной, и по-прежнему невозможно было ничего разобрать, но по беспрерывному ржанью лошадей я догадывался, что их строй нарушился и они теперь отыскивают друг друга. Особенно выделялись голоса жеребят и кобылиц. Шум и гул, доносившиеся из леса и с гор, сменились нескончаемым завыванием, будто хоронили кого-то, погибшего в этой неравной схватке.

Буран еще более усилился, словно хотел одним махом оборвать надоедливое конское ржанье. Теперь уже невозможно было понять — где земля, а где небо. Все смешалось в снежном вихре. Сквозь непрекращающееся ржанье лошадей доносилось: «Прижимай! Бурый наконец-то повел своих!.. Да-да! Слышу! Это его голос…»

Долго ли так продолжалось — не знаю, но в конце концов все вдруг стихло, и мы укрылись где-то от ветра и холода. Однако мокрый снег по-прежнему густо валил, и казалось, что земля кружится, как юла. Снова стал слышен и угрожающий гул, но он проносился где-то высоко над нами.

— Прижимай его и дальше! Если уж Бурый повел, табун обязательно за ним пойдет, — крикнул Данзан Дэрэму.

Табун безостановочно шел куда-то вверх…

«Какой же умный жеребец и, главное, не боится, ведет за собой в темное ущелье… Если бы не он, лошади сами вряд ли решились бы идти в эту пропасть», — думал я. После мне рассказали о нем, какой он был в молодые годы и каким стал теперь…