Избранное

Хорошо ещё, что поблизости не было ни души. Присев на лежаки, которых было здесь великое множество, наши путешественники разделись, выкрутили мокрую одежду, кряхтя и зябко поёживаясь снова натянули её на себя и вышли за сетчатую проволочную ограду бассейна.

– Мне бы только подсушить бороду, и всё бы устроилось наилучшим образом, – озабоченно промолвил Хоттабыч и на всякий случай потрогал её. – Ц-ц-ц! Она совсем сырая!..

– Поищем кухню, – сказал Женя. – Может быть, тебе позволят подсушиться у плиты… Эх, сейчас бы кусочек хлебца граммов на четыреста и граммов по двести любительской колбаски на брата…

– Или картошки горяченькой с маслицем, – подхватил Волька.

– Вы разбиваете моё сердце, о юные мои друзья! – воскликнул в превеликой тоске Хоттабыч. – Ибо это по моей вине вы…

– Не по твоей, не по твоей! – успокоительно перебил его Волька. – Пошли искать кухню.

Они миновали опустевший теннисный корт, спустились вниз по асфальтированной дорожке, прошли под высокой аркой, и перед ними раскрылись во всём их великолепии белоснежные, в колоннах здания шахтёрского санатория имени Орджоникидзе. Круглый фонтан, обширный, как танцевальная площадка, с тяжёлым плеском вздымал на высоту трёхэтажного дома пышные пенистые струи воды. Окна центрального здания были ярко освещены.

– Мы погибли! – тихо воскликнул Хоттабыч. – Мы попали во владения богатейшего и могущественнейшего владыки… Сейчас появится стража, и нам отрубят головы… И во всём этом буду повинен я и только я, о горе, о позор на мои седины!..

Женя прыснул со смеху, и Волька ткнул его кулаком в бок, чтобы он замолчал и не дразнил старика.

– Какая такая стража? Какие головы? – досадливо махнул рукой Волька. – Обыкновенный санаторий… То есть, ну, не совсем обыкновенный, а очень хороший… Хотя тут, в Сочи, кажется, все такие.

– Я разбирался в дворцах, о Волька, когда не было на свете твоих пра-пра-пра-пращуров! Уж мне ли не знать, что сейчас набежит стража и… О, горе нам, она уже бежит!..

Действительно, сейчас и ребята услыхали – по ступенькам центрального здания быстро, перепрыгивая сразу через несколько ступенек, спускался какой-то человек.

– Джафар! – крикнул тем временем кто-то, перевесившись через балюстраду центрального здания. – Поищем вместе, после ужина!.. Никуда они на ночь глядя не пропадут!.. Джафар!..

– Вы слышали! – вскричал Хоттабыч, схватил Вольку и Женю за руки и что есть силы потащил их сначала на боковую аллею, а оттуда в кусты. – Вы слышали? Это кричал начальник стражи… Они будут нас искать вместе после ужина, и они нас разыщут… А борода моя полна воды, словно губка, и я бессилен, как ребёнок!..

В это время взгляд его упал на два полотенца, белевших на спинке садовой скамейки.

– Аллах! – восторженно воскликнул он и бросился к полотенцам. – Вот что поможет мне осушить мою бороду! И тогда нам не страшна никакая стража!..

Он поднял сначала одно, потом другое полотенце и издал горестный стон:

– Аллах, они совсем влажные! А стража уже так близко!..

Он всё же принялся торопливо протирать полотенцем бороду.

За этим занятием его и застал огромного роста азербайджанец в роскошном тёмно-малиновом халате с бранденбурами. Он возник из-за розовых кустов неслышно и неожиданно, как чёртик из коробки.

– Ага! – произнёс он довольно спокойно. – Они здесь. Скажи, дорогой, это твоё полотенце?

– Помилуй нас, о могущественный владыка! – хлопнулся на колени Хоттабыч. – Пусть уже мне одному отрубят голову, но эти отроки ни в чём перед тобою не виноваты… Отпусти их! Они ещё так мало прожили на свете…

– Хоттабыч, встань и не говори глупостей! – смущённо перебил его Волька. – При чём тут владыка? Это самый обыкновенный отдыхающий.

– Не встану, покуда этот прекрасный и великодушный султан не обещает сохранить вам жизнь, о юные мои друзья!

Азербайджанец пожал могучими плечами:

– Дорогой гражданин, зачем обижаешь? Ну какой я султан? Я нормальный советский человек. – Он приосанился. – Я буровой мастер Джафар Али Мухаммедов. Баку знаешь?

Хоттабыч отрицательно мотнул головой.

– Биби-Эйбат знаешь? – продолжал Мухаммедов.

Хоттабыч снова мотнул головой.

– Газеты читаешь? Ну, чего стоишь на коленях? Стыдно. Ой, как стыдно и неудобно, дорогой!

Мухаммедов насильно поднял старика на ноги, i – Одну минуточку, товарищ! – заговорщически шепнул Волька, отводя Мухаммедова в сторонку. – Вы на старика не обращайте особенно внимания. Он не совсем нормальный… А тут мы ещё так промокли…

– Ва! – обрадовался буровой мастер. – Вы тоже под дождь попали в горах? Я совсем мокрый пришёл, как мышь. Вай, вай, старик простудиться может! Дорогой человек, – подхватил он под руки Хоттабыча, который совсем было собрался снова хлопнуться на колени, – ты мне очень знакомый, ты не из Ганджи будешь? Ты на моего папашу похож. Только мой папаша старше. Моему папаше уже восемьдесят третий год пошёл…

На это Хоттабыч запальчиво ответил:

– Да будет тебе известно, о державный властитель, что мне уже пошёл три тысячи семьсот тридцать третий год!