Избранное

– Ты меня очень обидел отказом от моих скромных подарков. Твоё и моё счастье, что я обещал тебе не обижаться. Но я обещал не обижаться на тебя, и я не питаю поэтому к тебе никакой обиды, ибо я понял, кто истинный виновник огорчений, которые ты мне, сам того не желая, причиняешь. Наставники твои – вот корень зла! Варвара Степановна, а не ты – юный и неопытный отрок – ответит мне полной мерой за всю горечь последних дней, и я её, недостойную ту Варвару дочь Степана, сейчас…

Он вырвал сразу четыре волоса из бороды: готовилось нечто из ряда вон выходящее.

– Что ты, что ты, Хоттабыч, миленький, дорогой! – залепетал Волька и прямо-таки повис на руках у разъярившегося джинна. – Варвара Степановна нисколечко в этом не виновата!.. Честное пионерское!.. Это всё я сам…

– Нет, виновата, виновата, виновата! – бубнил Хоттабыч, пытаясь выпростать свои руки.

– Не виновата, не виновата, честное пионерское, не виновата!.. – испуганно возражал Волька, лихорадочно придумывая, чем бы ему отвлечь от Варвары Степановны рассвирепевшего джинна. – Знаешь что?.. Знаешь что?.. – Он наконец придумал: – Пойдём в цирк, а? Ну, Хоттабыч, ну, миленький!.. Пойдём в цирк! Нам с Женей нипочём не достать билетов, а тебе это ничего не стоит… Только ты можешь нам помочь попасть в цирк… Ты такой всемогущий, ты такой удивительно всемогущий!..

Старик был очень любопытен, падок на лесть, а главное, не в пример другим джиннам, очень отходчив.

– А что ты называешь этим смешным словом, напоминающим чириканье воробья? – Глаза Хоттабыча пытливо загорелись. – Рынок ли это, на котором торгуют попугаями и другими диковинными пернатыми? Да будет тебе известно, что к птицам я равнодушен. Я давно пресыщен лицезрением попугаев.

– Что ты! Это в тысячу раз интересней! Что я говорю в тысячу, – в миллион, в миллион миллионов раз!..

Хоттабыч сразу забыл о Варваре Степановне. Его глаза загорелись азартным блеском.

– С радостью и удовольствием, о Волька. И знаешь что? Давай поедем туда на верблюде, даже лучше того, на слоне. Представь только, как все будут тебе завидовать.

– Нет, что ты! Не стоит тебе затрудняться, – возразил Волька с подозрительной поспешностью. – Давай лучше, если ты не боишься, поедем на троллейбусе.

– А чего тут бояться? – обиделся старик. – Я уже четвёртый день без страха взираю на эти железные повозки.

Через полчаса Волька, Женя и Хоттабыч были уже в Парке культуры и отдыха, у входа в цирк Шапито.

Старик сбегал к кассе поинтересоваться, как выглядят билеты, по которым пускают в цирк, и вскоре и у него, и у Вольки, и у Жени сами по себе возникли твёрдые бледно-розовые пропуска на свободные места.

Они вошли в цирк, залитый светом множества ярких электрических ламп.

В одной из лож, около самой арены, было как раз три свободных стула, но Хоттабыч решительно высказался против этих мест.

– Я не могу согласиться, – сказал он, – чтобы хоть кто-нибудь в этом помещении сидел выше меня и моих глубокочтимых друзей. Это было бы ниже нашего достоинства.

Спорить со стариком было совершенно бесполезно, и ребята скрепя сердце уселись на самой верхотуре, в последнем ряду амфитеатра.

Вскоре выбежали униформисты[5] в малиновых, расшитых золотом ливреях и выстроились по обе стороны выхода на арену.

Ведущий программу зычным голосом объявил начало представления, и на арену выехала наездница, вся усеянная блёстками, как ёлочный дед-мороз.

– Ну как, нравится? – спросил Волька у Хоттабыча.

– Не лишено интереса и для глаза приятно, – осторожно ответил старик.

За наездницей последовали акробаты, за акробатами – клоуны, за клоунами – дрессированные собачки, вызвавшие сдержанное одобрение Хоттабыча, за собачками – жонглёры и прыгуны. На прыгунах закончилось первое отделение.

Обидно было уходить из цирка, но дома ждал учебник географии, раскрытый ещё на самых первых страницах.

Волька тяжко вздохнул и шепнул Жене на ухо:

– Ну, я пошёл, а ты постарайся удержать его часочка два хотя бы. Погуляй с ним после цирка, что ли…

Но Женя многозначительно, с расстановкой вполголоса промычал в нос:

– Надо нам всем троим уходить, всем нам троим… Здесь ВЭ ЭС, здесь ВЭ ЭС!

И чуть заметно кивнул в сторону бокового прохода.

Волька обернулся и похолодел: по крутым ступенькам бокового прохода спускалась в фойе Варвара Степановна со своей пятилетней внучкой Иришей.

Мальчики, не сговариваясь, вскочили на ноги и стали перед ничего не подозревавшим стариком так, чтобы заслонить от него свою классную руководительницу.

– Знаешь что, Хоттабыч, – с трудом выдавил из себя Волька, – пошли домой, а?.. Здесь сегодня совсем неинтересно.

– Ага, – подхватил Женя, которого от беспокойства за Варвару Степановну трясло как в лихорадке, – верно, пошли… Погуляем по парку… и так далее…

– Что вы, о юные мои друзья! – простодушно отвечал Хоттабыч. – Мне никогда ещё не было так занятно, как в этом поистине волшебном шатре. Знаете что, уходите, а я вернусь к вам, лишь только закончится это столь увлекательное представление.

Только этого и не хватало: оставить Варвару Степановну наедине с ненавидящим её джинном!