Избранное

— Успокойся, — сказал генерал Турн. — Твоим Паволини на время станет месье Жорж д’Орж, которого ты видишь за столом. Для тех, кто будет интересоваться, ты — его законная супруга, которая занедужила и посему нуждается в лечении на водах в Эксе.

Олимпия взглянула на Иржика, и слезы ее мгновенно высохли.

Но тем не менее она продолжала упрямиться:

— Я ведь здорова!

— Тем лучше, дочь моя, — засмеялся Турн и голосом, привыкшим командовать, приказал:

— Завтра в шесть утра. А теперь можешь удалиться.

Она поклонилась и вышла.

Вот так получилось, что в шесть часов утра месье Жорж д’Орж отправился в просторном экипаже графа Турна в свое новое путешествие. За шелковыми занавесками никого не было видно. Стража у ворот лагеря даже не заметила его спутницу, так тщательно она была упрятана. На правой пристяжной ехал вооруженный кучер, второй сидел на козлах, а возле него с торжественным видом восседал камердинер Беппо. И ему Турн приказал поверить в то, что прекрасная Олимпия — супруга француза месье д’Оржа.

Прежде чем лошади тронули, Турн и Иржик, прослезившись, крепко обнялись и долго стояли так, не в силах расстаться.

— Да поможет тебе бог, Ячменек! — сказал Турн, глядя вслед удалявшемуся экипажу, покуда его не скрыло от глаз облако красноватой дорожной пыли. Стрижи мелькали над лугами и виноградниками, как черные молнии. А в карете щебетала прелестная Олимпия. Она была блестящей и стройной в своем черном шелковом платье, а грудки ее светились снежной белизной. На подушках роскошного экипажа хватало места и для нее, да и для месье тоже, но почему-то при каждом толчке Олимпия клонилась набок, припадая плечом и прелестной головкой к своему мнимому супругу, как к настоящему, и нисколько его не стесняясь. Но Иржик был уже не тот, что в Стамбуле, когда он мстил всем женщинам за то, что обманулся в единственной. Олимпию он не замечал.

Более трудное испытание ждало ее вечером, когда они подъехали к постоялому двору еще на венецианской территории и трактирщик выделил комнату с двуспальным ложем для месье и мадам д’Орж, каморку под крышей для его слуги и полати в конюшне для обоих кучеров. Правда, месье д’Орж и синьорина Олимпия, ставшая с того часа «эччеленцей», поужинали в полном согласии, при этом «эччеленца» так сыграла новую для нее роль, будто в жизни не играла других. Но на лестнице Иржик с ней расстался и ушел спать в каморку под крышей, поручив Беппо дальнейшие заботы о синьорине.

Беппо благодарно осклабился.

Утром за завтраком Беппо продолжал обслуживать мадам и месье, и никто при этом не подозревал, что ему вменены и другие обязанности. А на сердце прекрасной Олимпии лежала печаль, поскольку месье д’Орж был рыцарь красивый, учтивый и молодой и в течение дня он окружал ее знаками внимания, за которые ночью она с ним с радостью расплатилась бы.

Дороги были пыльные и разбитые, но генеральские кони легко их одолевали.

Под проливным дождем с громом и молниями на третий день перед полуднем путники въехали через городские ворота в селение Лоди в герцогстве Миланском. Никто не остановил их, потому что промокшие стражники засмотрелись на личико хорошенькой чужестранки, выглядывающей из-за занавесок, словно яркая картинка.

— Комедианты едут, — обрадовались они. — А до чего хороша у них в этот раз карета!

В трактире благородный месье д’Орж, изрыгая французские проклятья, потребовал, чтобы стол ему накрыли в отдельной комнате для именитых гостей, потому что он-де не привык сидеть в вонючем общем зале вместе с торговцами, монахами и потными гулящими девками.

— От запаха чеснока моя супруга может упасть в обморок! — бушевал он, и потому их тотчас же отвели в соседнюю комнату с двумя столами.

Дворянина с супругой усадили за большой стол, а за столом поменьше одиноко сидел нездешнего вида юноша с приятными чертами лица.

Юноша учтиво поздоровался с вошедшими. Месье д’Орж едва кивнул в ответ.

За обедом Беппо помогал трактирщику прислуживать. Юноша поклонился и молча вышел.

Однако Беппо, вернувшись из кухни, шепнул Иржи, что молодой человек выпытывал у него, откуда они и куда направляются.

— Наверняка испанец, — сказал Иржик. — Что ты ему ответил?

— Как было приказано.

Через час Иржик велел запрягать. Возницы сперва заартачились, но все же подчинились. Непогода развеялась, и плодородный край, ровный как ладонь, напомнил Иржику омытую дождем родную Гану. Над речушками раскинули свои пышные кроны ольхи, колоннады тополей отмечали дорогу к маленьким деревушкам, где в садах зеленели жесткие листья шелковиц. Возле одной из деревень они остановились и послали Беппо разведать, можно ли там переночевать. Он возвратился и сказал, что в деревне нет постоялого двора, но переночевать они смогут в риге у старосты. Синьорину удобно устроили на сиденье экипажа, поужинали хлебом с овечьим сыром, выспались на соломе и ранним утром, когда угомонились комары, тронулись в путь.