Избранное

К слепой пани Катержине Берковой заезжали в Лошвицы супруги господ директоров, но они-то и сами мало что знали, а ей и подавно ничего не сообщали. После Густава Адольфа Валленштейн был предметом их самых сладких мечтаний. Через Трчков, имевших в Дрездене и Пирне кучу родственников, и прежде всего пана Вилема из рода Кинских, было известно о явных и тайных намерениях Валленштейна, о его новых спорах с Максимилианом Баварским, о сети шпионов, которыми Валленштейн окружил императора, и об императорских шпионах, подслушивающих под дверьми Валленштейна в Ичине, в Праге и во время походов.

— Валленштейн играет с императором, как кошка с мышью. Валленштейн — это дьявол! Ох, до чего же это будет великолепно — дьявол на чешском троне! Он одевается в черные одежды на адской пурпурной подкладке! Если бы вы знали, какое богатство ему преподнес Люцифер, вы бы рассудок потеряли! Он засыпан жемчугами и смарагдами. А бриллиантами он мог бы покрыть пол в самой большой зале в своем дворце на Малой Стране, золота у него хватит, чтобы подкупить всех генералов вражеских армий. Если бы он хотел, то мог бы купить и Леммермана, исповедника императора, который называет себя Ламормаини… Но он его подкупать не хочет. Он презирает иезуитов…

Так беседовали жены чешских директоров, собравшись у пани Катержины, слепой вдовы бургграфа, а Яна их слушала. То, что ей удавалось запомнить, она передавала Иржи. Это была женская болтовня, но что-то из нее выуживали и полезного. Господин Николаи интересовался женской болтовней.

Из чешских дворян чаще всего приходил к господину Николаи черноглазый, рассеянный граф Вилем Кинский. Николаи приглашал в таких случаях и Иржика, хотя пану Кинскому это было не по вкусу.

Кинский расхваливал курфюрста Иоганна Георга за его мудрость. Он осуществлял связь между курфюрстом и Валленштейном, правда, эта связь не была слишком уж крепкой. Зато тем крепче были нити, связывавшие Валленштейна и чешскую директорию. Валленштейн обещал все, что директоры в изгнании от имени чешских сословий потребовали. Они же обещали наиторжественнейшим образом, что изберут Валленштейна своим королем. Кинский ездил в Ичин с охранной грамотой от курфюрста. Стало быть, курфюрст знал, о чем идет речь. Он знал об этом от Кинского и от Арнима. Валленштейн старался сговориться не только со шведами, но и с саксонцами. Шведские, саксонские и валленштейновские войска — это была такая сила, против которой император оказался бы беспомощным даже вместе с Максимилианом и с испанцами.

Время шло, и пан Кинский терял терпение. Валленштейн сидел в Чехии и расположился как король в Ичине и в Праге. Его армии, вместо того чтобы наводить порядок во вражеских землях и изгонять шведов, объедали Чехию, а император приходил в отчаяние. Предатель Валленштейн или не предатель? Ламормаини и испанский посол утверждали, что предатель. Максимилиану тоже не терпелось поскорее объявить Валленштейна предателем, но он пока что его побаивался. А Валленштейн старался, как мог, привести в ярость Максимилиана. Вообще не принимал его во внимание. Оставил его с носом. Не пришел ему на помощь против шведов. У Кинского это вызвало детскую радость. Будущий чешский король хитер точно змий!

Иржи составлял длинные реляции о чешских делах, которые Николаи посылал Оксеншерне в Гельнхаузен, Оксеншерне удалось сохранить союз протестантских князей во главе со Швецией. Бернард Веймарский взял Регенсбург, откуда он делал набеги на Баварию и Верхний Пфальц. Валленштейн после долгих уговоров и просьб, идущих из Вены, перешел границу возле Домажлиц и некоторое время стоял против Бернарда Веймарского под Кобургом, но потом снова вернулся в Чехию. Это было сверх всякой меры. Теперь уже всюду говорили о явном предательстве Валленштейна.

— Сместите снова Валленштейна, иначе будет несчастье! — требовал Максимилиан, нашептывал Ламормаини, советовали испанские послы, возглашал бывший друг Валленштейна князь Эггенберг{208}, писали в Вену валленштейновские генералы Галлас{209} и Пикколомини{210}.

Потом наступило непродолжительное молчание. Валленштейн покинул свой дворец в Праге и перебрался в Пльзень.

К нему приезжал Кинский. И один и другой раз, в самые трескучие морозы.

В Пльзени генералы и полковники присягали на верность своему генералиссимусу. Поклялись, что не оставят его, что бы ни случилось.

Валленштейн дожидался в Пльзени Арнима. Арним должен был привезти известие о вступлении Саксонии в союз с Валленштейном. Для вида это называлось заключением мира.

Но императора такой мир не устраивал. Через неделю после генеральской присяги в Пльзени он отдал приказ отстранить Валленштейна от верховного командования. Валленштейн, дескать, заявил, что пора, мол, окончательно сбросить маску. Вот император ее и сбросил: «Валленштейн, Иллоу и Трчка — предатели и изменники!»

И легат Николаи знал, что произошло в Пльзени и как отреагировала Вена. Эти вести быстро долетели до Дрездена. Но не пан Вилем Кинский писал об этом донесения. Кинский затерялся где-то между Прагой и Пльзенью.