Избранное

Потом он увидел ее еще раз снова под вековой липой, где она сидела и плела венок из ромашек. Пан король соскочил с лошади и сел рядом с ней. Взял венок у нее из рук и надел ей на голову, на каштановые волосы.

— Тебе к лицу корона, Марта, — сказал он.

Она сняла венок с головы и расплела его, а цветы разбросала. Он смотрел на нее и молчал.

Один цветок она подала ему. Он хотел поцеловать ее в знак благодарности, но она убежала, сверкая босыми ступнями.

С того дня он больше ее не встречал.

Пани старостиха все подзуживала пана старосту:

— Долго вы будете мучить пана короля? Сперва запирали, чтобы никто у вас его не украл. А теперь не хотите привести к нему женщину. Думаете только о себе! Он нам принес счастье, а вы о его счастье нисколько не заботитесь! Позор вам, мужланы ганацкие, только о себе и умеете думать, а другим блага не желаете, неблагодарные!

— А ты, старуха, не здешняя, что ли?

— Здешняя я, да сердце у меня есть. Пан король женится на дочери рыбака Марте.

12

Старостиха так настойчиво убеждала, что в конце концов уговорила всех женщин из Хропыни, и Фолтынову, и Завадилову, и Млатцову, и Выметалову, и Войтехову, и Цоуфалову, и старую Кристину, которая вела хозяйство короля в замке, и Калужову, и Сырову, жен членов управы и нечленов, — так что в конце концов сошлись все советники в отсутствие пана короля и решили женить его. Король без королевы — не настоящий король, а где король, там должен быть и королевский род, чтобы славе не иссякать, а все расти и передаваться из поколения в поколение. Долго спорили, кого же ему привести в невесты. И Паздера сразу понял, что все члены управы, имевшие дочерей на выданье, готовы сосватать их пану королю. Поэтому он сказал:

— Пускай король выберет сам. Мы соберем к нему в замке всех девиц хропыньских, которым пора замуж.

На том и порешили, и городок заговорил о предстоящей ярмарке невест, один пан король ничего не подозревал, и бабка Кристинка не проболталась.

В воскресенье после обеда все члены управы явились в замок и попросили торжественную аудиенцию у пана короля.

— Ну, раз торжественная, так торжественная, — сказал пан король и прицепил к своему синему камзолу звезду.

Он вышел к членам управы с таким видом, как выходил, будучи канцлером и послом королей, и с некоторым озорством и кичливостью спросил:

— Чем могу служить вашим милостям?

Заговорил пан староста Паздера:

— Дорогой пан король, ты ученый, благоразумный, мудрый и храбрый. Ты наш король Ячменек, хропыньский уроженец телом и душой. Ты крепок, мы знаем, точно молодой дубок. Свяжи ты свою судьбу, очень мы тебя просим, с нашим городом (пан староста любил выдавать городок Хропынь за город, потому что ощущал себя скорее бургомистром, нежели просто старостой), — свяжи ты свою судьбу с нашей Хропынью еще и другими узами. Выбери себе невесту из хропыньских девиц и сделай ее своей супругой себе и нам на радость. Ты привел нас в рай Эдем, и мы по воле божией этот райский сад возделываем и подстригаем, плевелы и траву выпалываем, есть у нас всякие деревья, всякие звери домашние и птицы и звери дикие, но ведь сказал также господь бог: «Не хорошо быть человеку одному…» Мы приведем к тебе всех взрослых дочек из нашего городка — их всего двадцать пять, а ты выбери себе среди них законную жену.

Пан король задумался, а потом сказал:

— Вы всех сосчитали? Не забыли ни одной? Приведите ко мне не только крестьянских дочерей, но и дочек ремесленников, мельников и рыбаков, трактирщиков и писарей, и самых бедных людей.

— С тех пор как ты с нами, у нас в Хропыни нет бедняков. У мельника дочери нет, а дочерей трактирщика, рыбака и писаря мы приведем. И дочку портного, который сшил тебе новое платье из валашского сукна. Но приведем мы тебе только хропыньских девиц, а не тех, кто к нам переселился из Кромержижа и из сожженных деревень.

— Приведите их через три дня! — сказал пан король и звякнул серебряными шпорами.

Руку ему уже не целовали, как бывало, но на этот раз хотели поцеловать. Он нахмурился, и аудиенция на этом кончилась.

Все ушли довольные.

— Пока он был под замком, пан король у нас все толстел, а теперь отощал, словно Иоанн Креститель в пустыне. Ну, ничего, поправится, когда мы его женим, — смеялся Мартин Старжику.

— Дело сделано! — ликовала старостиха и превозносила до небес мудрость пана старосты.

Три дня матери наряжали своих дочерей, три дня они мыли их и купали и душили лавандой. То же происходило и у рыбака в его покосившейся хижине, только Марту мать искупала в пруду затемно, когда никто не видел.

Наконец настал момент, когда пану королю надо было выбирать среди хропыньских девушек себе невесту.

Двадцать пять невест прошли одна за другой мимо выстроившихся двумя рядами жителей Хропыни в замок. Вел их староста Паздера и дядюшка Фолтын, генерал. Каждая невеста шла в сопровождении мамаши. Они поднялись по лестнице и выстроились рядком в большой зале против окон, чтобы их лица были хорошо видны. Дядюшка Фолтын перестроил их двумя рядами. В первом ряду невесты, во втором их мамаши.