Избранное

Рассмеялся вместе с ним и пан Ешек с паном Бушеком. А потом сказал Карл такие слова:

— Вот тут говорили уже про самых разных женщин, про всякую-разную любовь и ревность. Хочу и я в дополнение к вашим картинкам добавить небольшую историю о ревности, которую испытал император, когда один монах похвалялся в присутствии его супруги. Императором тем был я, а супругой — юная Анна Свидницкая, пошли ей господи мученический венец. Ведь умерла она, вместе с младенцем, на шестой неделе после родов. Не было у меня жены прелестней ее, а ведь я уже, слава богу, женат в четвертый раз… Не прогневайтесь, что я все о себе рассказываю: нет у меня таланта задумываться о судьбах других. И кроме того, это мой последний рассказ. Завтра я буду только слушать.

И стал рассказывать.

Перевод Н. Беляевой.

АННА СВИДНИЦКАЯ

Рассказ о том, как прославленный путешественник итальянец Мариньола{281}был гостем короля в пражском Граде и какие беспокойства причинил он своему державному хозяину.

Когда в 1353 году на сретенье умерла моя вторая жена, Анна, которую я всего четыре года как привез из Пфальца, очень я скорбел тогда и не хотел уже более жениться. Но Анна не оставила мне детей, единственный ее ребенок не дожил и до двух лет. Был это мой первый сын Вацлав.

А брак мне представился весьма заманчивый. При дворе венгерского короля воспитывалась племянница князя Болека Свидницкого, тоже Анна. Когда-то думал я посватать эту девушку для своего сына Вацлава. Но раз он помер, решил я посвататься к ней сам, а было ей четырнадцать лет.

Впервые я трепетал перед женщиной, увидя Анну в королевском замке в Буде: стройна и русоволоса, щеки округлые, губы полные, вся розовая, то весела и беззаботна, а то вдруг задумается и будто ее нет с вами. Мне в ту пору было под сорок. Конечно, было бы естественней, если бы я стал ей свекром. А я, король чешский и римский, стоял перед юной княжной и просил ее руки.

До этого времени взоры мои были обращены к странам и народам западным. А теперь вот повстречался с людьми иных свычаев и обычаев. И здесь я тоже нашел гордыню, великолепие и красоту. Но все это было иное, чем во Франции или Италии. Здесь дули ветры обширных равнин и люди были на вид суровей, а сердцем нежней. Буда напоминала мне Прагу, и я сказал Анне, что жить она будет в Граде, что тоже стоит над рекой и правит городом прекрасным и богатым. В городе этом, ей обещанном, много старинных храмов, и много новых я в нем строю, так что над крышами вырастает целый лес стройных башен и малых башенок. Будет она оттуда править миром, потому что мы с ней поедем в Рим за древнейшей и могущественнейшей короной и она станет супругой сотого императора римского.

Анна, которая уже дала согласие на брак моим послам, прежде чем мне приехать самому, спросила меня, можно ли ей взять в Прагу своего коня. Она любит ездить верхом, любит вольный ветер, играющий травою полей. И еще спросила, не лежит ли мой город в горах, потому что горы пугают ее. Она видела их лишь однажды и издали, когда плыла из Вены на корабле под большим желтым парусом по Дунаю в Буду. Я поспешил развеять эту ее тревогу.

Был месяц май, и со всех сторон обступали Буду цветущие сады, по мелководью гуляли аисты, и кисловатой свежестью тянуло от болот. Мы поехали с ней верхами за город, и в этой первой прогулке я был робок и учтив, как двадцатилетний юноша. Анна хотела похвалиться передо мной своим искусством верховой езды; она сидела в седле по-мужски, как это принято в восточных странах, на высоких сапогах — золотые шпоры, и звон их приятно ласкал мой слух. Она ехала рысью и, далеко обогнав меня, подняла руку с хлыстиком и раскрутила его над головой, а потом вдруг резко осадила коня у лугового источника. Русые кудри выбились из-под белой горностаевой шапки и падали ей на лицо, она улыбалась торжествующе и соблазнительно. Я понял, что она в свои четырнадцать лет уже взрослая женщина и мне не надо бояться приблизиться к ней. Ко мне пришла уверенность, что из лона этой девушки выйдет наследник моего дома, третий император люксембургского рода.