Избранное

Нечего медлить, сказал Каир. Не сейчас. Я не намерен терять время, поднимая ставки по крохам. Я начну с максимума, а вы можете играть или не играть, выбирайте. Я думаю, вы оба согласитесь, что бизнес у меня разнообразный, не всегда законный, и что через него я контролирую Мусульманский квартал этого города.

Король молотых мумий сейчас нанесет удар, пробормотал Джо.

Ну так как, да или нет?

Да. Согласен.

Правильно. Так вот моя ставка. Контроль над Мусульманским кварталом. Я кладу Мусульманский квартал на стол. Если кто-то из вас выигрывает-а этого не случится, — он ваш. Но для начала ваша ставка должна сравняться с моей. Не раскрываемся. Все всерьез.

Джо тихо присвистнул.

Вот нахальство, а? пробормотал он. Ты хочешь сказать, Мусульманский квартал целиком?

Правильно. До последнего обожженного на солнце кирпича.

Со всеми жителями? спросил Мунк, пытаясь стряхнуть с себя оцепенение.

До последнего нерожденного младенца, не знающего, во что его втянули.

Что ж, честно, сказал Мунк, вздрогнув. Коли так, я ставлю Еврейский квартал.

Черт с вами, заорал Джо. Черт с вами! Если вы так, то я ставлю Христианский квартал. И без слов ясно, что Армянский квартал отойдет к тому безрассудному дьяволу, у которого на руках окажутся лучшие карты. Другими словами, победивший забирает вечный город, так, что ли? На столе лежит Иерусалим, и через несколько минут один из нас его подберет? Так или не так?

Мунк улыбнулся и кивнул. Каир кивнул и нахмурился.

Что ж, тогда время настало, сказал Джо. Что ж, сей миг подкрался к нам незаметно, просто подкрался из ночной тьмы — кто же будет за ним наблюдать в последний день года. Ну, очень жаль вас разочаровывать, но вам не стоило этого делать, не стоило заходить и вполовину так далеко. Вот. Только посмотрите на мой расклад.

Джо перевернул свои карты. Четыре валета и дама. Он слегка потыкал в каждую карту указательным пальцем.

Нравится? Разве это не подарок судьбы? Небо наконец сжалилось над ирландцем, которого окружили враги? Я так думаю. Только посмотрите на эту группу царственных особ. Принц унаследовал корону, а дама — это королева, она облегчит переходный период и даст нам знать, что в королевском дворце все хорошо, престолонаследник получит и власть над страной, и сокровища короны. Неплохо, скажу я вам, и я вполне готов продолжить династию. Так что, Каир, детка, побил я тебя или нет?

Каир медленно, по одной, перевернул свои карты.

Король. Дама. Король, король и еще король.

Он поднял глаза и взглянул на Джо. Тот вздохнул.

Что ж, Господь видит, не побил я тебя, даже и не начинал. Кажется, принц крови все-таки не взойдет на трон, потому что на троне все еще сидит регент. Чертов произвол, вот как это называется. Неплохо бы провернуть цареубийство, но уже поздно. И, главное, некого винить, кроме себя самого. Я должен был заподозрить, что у тебя на уме именно эта комбинация, особенно если вспомнить, как ты долгие годы толкал на базарах фараонов щепотками и понюшками. Погиб, погиб, и все дела. Король сохранил свое королевство, а принц крови должен искать себе другую корону. У короля даже дама осталась, так что о веселенькой восходящей линии тоже можно забыть. Так что, Мунк, теперь твой черед. Пора. Покажи и пасуй.

Мунк смотрел на них почти минуту. Наконец он перевернул карты и выложил их на стол.

Джо присвистнул тише некуда.

Да ты что. Кажется, Каир, в Иерусалиме действуют высшие силы. Кажется, наш Мунк позвал их на подмогу и они ему пособили. Даже особы королевской крови, пожалуй, остаются на бубях перед лицом высшего дела Мунка. Четыре туза, поверишь ли. Тузы — это уже не человеческий уровень. И даже при всем этом Мунк кладет рядом с ними даму. Чтобы они у него как-нибудь расплодились, не иначе, так что его тузы могут обернуться лебедем, быком, или зефиром, или бог знает чем — и заронить в даму семя героев будущих поколений — каким-нибудь восточно-средиземноморским способом. Это уже нам знать не дано, Каир, и вот они мы: богатства потеряны, амбиции забыты, двенадцать лет честного труда и бесчестных стремлений просто кончились, и все тут. Пора нам возвращаться на базары. Мунк забирает Иерусалим, а мы просто можем идти, куда нам вздумается.

Каир задумчиво кивнул. Джо почесал бороду.

Эй, Мунк, сказал он, не мог бы ты вынуть на минутку свои замечательные часы?

Зачем?

Да знаешь ли, на тот случай, если нам придется в спешке выяснять, какое сегодня время — быстрое, медленное или вообще не существует. Ничего особенного.

Мунк вынул свои часы.

Так вот, сказал Джо, не пришла ли пора услышать официальное заключение с вершины сейфа? Окончательное решение по поводу нашего отчаянного соперничества за этим столом? Эй там, Хадж Гарун?

Да?

Мы все вытянули свой жребий, и пора его изречь. Правое дело побеждает. Мы здесь сыграли последнюю партию. Двенадцать тягостных лет подошли к концу, и, если не сложно, вынеси окончательное решение.

Хадж Гарун поправил шлем.

С вершины сейфа, сказал он, я вижу, что тот, кто держит в руке трехслойные часы, — победитель.

* * *

Вот оно как, пробормотал Каир.