Избранное

Стены были обклеены белыми обоями, успевшими пожелтеть от дыма. На трех стенах висели картины в рамах. Какой-то, видимо, не очень умелый художник изобразил героев китайских кинофильмов — получилось плохо, смотреть не на что. Из-за этих картин комната казалась еще меньше. У печки сложена посуда. Дамдин успел заметить несколько жирных тараканов, бегавших по посуде, и его передернуло. Поднявшись, чтобы бросить окурок в ведро, он нечаянно раздавил таракана и от испуга высоко поднял ногу.

— Монголы все-таки дураки… Тараканов много бывает там, где водятся деньги. Надо же! Раздавил бедняжку, — сказала мать Шара и зло посмотрела на Дамдина.

«Сама, что ли, не монголка? Вам ли рассуждать о том, умные мы или дураки?..» — в сердцах подумал Дамдин и, наклонившись к Шару, шепнул ему на ухо:

— Я пойду…

Тот кивнул головой, продолжая равнодушно слушать мать, которая подробно рассказывала ему обо всем, что произошло в его отсутствие. Говорила, что кто-то умер, что оштрафовали некую Цаган за то, что она развела грязь у себя на работе, в столовой, что какой-то Зундуй не смог справиться с налогами и пришлось ему закрыть свою лавчонку…

Дамдину стало скучно это слушать, но он по-прежнему сидел рядом с Шаром, ожидая, когда тот закончит есть. Вдруг раздался стук в дверь, и в комнату, не дожидаясь разрешения, ворвались несколько человек. Дамдин, заметив среди них милиционера в форме, растерянно поднялся.

Шар побелел и, нехотя отодвинув в сторону еду, тоже встал. Милиционер сухо поздоровался со всеми и, оценивающе поглядывая на мешок Шара, присел на табуретку, предложенную Дамдином.

— Вы подождите немного… — остановил он Дамдина, когда тот направился к двери…

Спустя два часа Дамдин вышел из отделения милиции и, облегченно вздохнув, зашагал к себе в общежитие.

Выяснилось, что Шар ограбил магазин госхоза и сбежал. Милиция уже знала об этом и поджидала его. Оказывается, под видом влюбленной пары возле дома прохаживались сотрудники милиции.

«И надо же было мне встретиться с ним… Так ни за что ни про что… влипнешь… — дрожал Дамдин. — Нет уж, подальше от греха!..»

Дамдин уже давно успел заметить, что в городе нет-нет да и встречаются подозрительные и странные люди. А теперь ему и вовсе стало страшно. Он совсем забыл о Гэрэл и торопился к себе в общежитие, бормоча под нос, словно старик:

— Подальше от греха! Подальше от греха!

Глава семнадцатая

Данжур, выйдя на балкон (он жил на втором этаже гостиницы «Алтай»), по своей худонской привычке стал смотреть на ночное небо. Было ясно и тихо. Лишь изредка доносился с улицы сердитый скрип утоптанного снега под ногами одиноких прохожих.

Уличные фонари, светящиеся окна домов казались тусклыми и невзрачными по сравнению со звездами, которые горели особенно ярко в эту темную ночь.

Данжур хорошо видел памятник Сухэ-Батору, высокое здание театра за площадью и даже красное полотно над его входом, на котором крупно было выведено: «ГОРЯЧИЙ ПРИВЕТ ДЕЛЕГАТАМ XII СЪЕЗДА МНРП!»

Глядя на театр, Данжур невольно вспомнил о концерте мастеров искусств, на котором побывал в дни съезда.

Пожалуй, на протяжении всей своей жизни ему не приходилось видеть столь искусных мастеров танца и слышать таких замечательных певцов. Сейчас он будто снова почувствовал себя в театре и не замечал мороза. Перед его глазами проплывали изящные, с лебедиными шеями, со стройными, словно у газелей, ножками танцовщицы. В ушах звенели то веселые, то грустные, то маршевые, то протяжные — далекой старины — песни.

Данжур еще некоторое время постоял на балконе, потом вздохнул, вернулся в номер, сел в кресло и, снисходительно улыбнувшись, подумал: «Когда же наши мастера художественной самодеятельности научатся так волновать сердца своих зрителей и слушателей?.. Бедняги! Наверное, мнят себя лучшими танцовщицами и певцами…»

Горничная давно уже постелила постель, но ему не хотелось спать. Он закурил и стал листать свои заметки, сделанные в дни съезда…

Прошло уже семь лет, как состоялся предыдущий съезд партии. Сейчас подводились итоги прошедшего семилетия и намечались перспективы развития страны на ближайшее будущее.

«…Как быстро летит время. Давно ли мы принимали первый пятилетний план. Помнится, всего-то ведь два года утекло тогда после окончания войны. А сейчас… Подводим итоги и уже принимаем очередную пятилетку… Так мало прошло времени, а сколько перемен. Очень ведь много сделано… Да и в мире произошло столько радостных и вдохновляющих событий: Германская Демократическая Республика появилась, Демократическая Корея одолела империалистов…» — размышлял Данжур бегло перелистывая свои записи.

Съезд проходил в деловой обстановке, его делегаты были полны решимости ускорить развитие страны по социалистическому пути. В своих выступлениях они смело вскрывали недостатки и высказывали свои соображения по их устранению.

Данжур тоже не хотел отставать от других и собирался выступить завтра на утреннем заседании съезда. Теперь он тщательно готовился к выступлению и уже в который раз перечитывал свою речь.