Избранное

Юрий Михайлович Агеев

Непросто уцелеть на вираже

и быть собой, не пав и не наглея,

но каждый раз, как камень на душе,

когда актёр подходит к юбилею.

У кассы за билетами не бьюсь,

и нынешним театром недоволен,

но Гурченко за то лишь поклонюсь,

что сыгранные роли — сила воли.

За что же так влюблён в неё народ,

хоть слава и любовь непостоянны?

Там, где играют все, она живёт,

почти что выпадая из экрана.

Пусть новый век спешит наоборот

акценты переставить неуклонно,

нет карнавала, да и фильм не тот,

когда в нем не Людмила, а Алёна.

С ролями туго, изредка концерт,

хотя на жизнь такого не хватает.

Лишь стойкость с ней — одна из главных черт, —

она не то, не так ещё сыграет!

Кому — везёт, а кто не в срок ушёл,

кто счастлив только в редкие моменты...

Артиста хлеб и горек и тяжёл,

но скрашивают жизнь аплодисменты.

 

 

Гори, свеча, пока горится...

Юрий Михайлович Агеев

Гори, свеча, пока горится,

для бутафории не стой!

Тебе к лицу в огне топиться,

слезу роняя за слезой.

Тебе за промахи и беды,

за нас молить иконный лик,

жить в дни рожденья и победы,

жить, погибая каждый миг.

Гори, свеча, в еловой ветке,

свети над письменным столом,

гори и грей в тюремной клетке,

гордись печальным ремеслом.

И мы, похожие на свечи,

исходим, плавимся и ждём,

когда же разум человечий

взметнётся истины огнём?

 

 

Пока не вышел сигаретный запах...

Юрий Михайлович Агеев

Пока не вышел сигаретный запах,

давайте вспомним, не стремясь ко дну,

о временах, когда ловили запад, —

«Свободу» и «Немецкую волну».

В каютах комнат, в кухонном подполье,

под кофе и солёный анекдот,

делились мы надеждами и болью,

и ёжился сконфуженный сексот.

Хотя в шеренгах не носили знамя,

и баррикад ни с кем не возвели,

мы согревались тем, что правда с нами, —

грядущие хозяева Земли.

Мы строили сознание друг друга,

освобождаясь правдою от лжи,

а в общем жили весело, хоть туго,

предпочитая речь, а не ножи.

Не стали мы творцами суесловья,

не окропили кровью дел земных.

В Россию верим с болью и любовью,

и за неё скорбим в краях иных.

 

 

Словом, - не оружием!..

Юрий Михайлович Агеев

Словом, — не оружием! —

век проев до дыр,

взяли и разрушили

свой привычный мир.

Так вот перестроились, —

доводы нашлись, —

зря поперессорились

и передрались.

Может быть, лукавили

в чём и где-нибудь...

Жили мы неправильно,

но не в этом суть.

Грош цена идеям и

мужеству сердец,

если очерствели мы

с этим всем вконец.

Я живу надеждами,

боль души тая:

кто же вы и где же вы,

верные друзья?

 

 

 

Алла Демидова

Юрий Михайлович Агеев

Подобно птичьей перебранке,

шёл слух грозой дворов глухих:

звезда неистовой Таганки

приехала читать стихи.

Как весть о близости потопа,

добыча для ушей и глаз,

по городу катился ропот,

а знать толпилась возле касс.

Авто, сметая тротуары,

к бордюрам подлетев впритык,

распугивали «русских старых»

под магнитол победный крик.

Спешили, как на шум скандала,

оставив все свои дела,

превысив поместимость зала.

и, наконец, она вошла.

Строга, стройна, всё та же чёлка,

нестарый вид, скептична речь,

взгляд, испытующе и колко,

партер успел уже обжечь.

Откашлявшись, полушутливо,

ответила о том, о сём,

затем с листа, неторопливо

вошла в стихи, дыша стихом.

В партере вытянулись лица,

умолкла речь, и блеск померк.

Слегка простуженная чтица

вела из пропасти наверх.

Бросала в трепет ненароком

иных голосовая медь,

и даже Блок звучал упрёком

тем, кто пришёл сюда глазеть.

Лишь стихла речь, как звук аккорда,

вослед послышались слова:

— Демидова! — сказали гордо. —

Россия, всё-таки, жива!

Зал ей скандировал за смелость,

вставал, оказывая честь,

а мне казалось: ей хотелось

жизнь рассказать свою, как есть.

Чужая тень, весь век — актриса,

вселенной полупроводник,

наедине с небесной высью

она - Земли прекрасный лик!

А те, что хлопать ей не стали,

сидят в рядах подобьем льдин,

но ей достаточно, чтоб в зале

откликнулся хотя б один.

 

 

Если ветер звезды не задует...

Юрий Михайлович Агеев

Если ветер звезды не задует,

три волхва добредут до крыльца,

если жизнь мне в отместку дарует

бесполезное злато венца,

так и быть, я взойду на Голгофу,

по ошибке, как было, на крест.

и отметят мою катастрофу

оглушительной руганью с мест.

И за то меня вычеркнут в небыль,

что я не был ни тем, ни другим,

что любил эту землю и небо,

и ушёл, как родился — нагим.

Будет счастлив спасенный Варавва,

успокоится Понтий Пилат,

откричится скандальная слава,

позабудут, кто был виноват.

Но из пепла, столетьями позже,

дайте встать, воскресите, чтоб жил

человеком с обветренной кожей,

с кровью правды в сплетениях жил.

 

 

Юность Поэта

Юрий Михайлович Агеев

Андрей Вознесенский,

поэт и художник,

взыскующий странник,

искатель вселенский,

советский подвижник,

Литфонда острожник,

рос, как подорожник,

ничей не изгнанник.

Когда миновало

три времени года,

три цвета,

три четверти

слова и дела,

как до перехода

к проталинам чёрным,

открылась Земля

в одеянии белом.

А он не заметил,

какая природа

рифмуется с мыслью

печальной, бесспорно.

 

 

Высоцкий