Избранное

Вечером жена подошла к краю ямы и закричала:

— Эй, муженек, тебе ничего не надобно?!

— Там, где ты стоишь, воткни в землю кол, обвяжи его веревкой, а веревку брось в яму. До зари зажарь барана и приготовь ведро вина — я съем всего барана и одним махом выпью все вино!

Голос крестьянина звучал глухо, словно он сидел в глубоком колодце. Женщина воткнула в землю кол, обвязала его веревкой, ногой сбросила веревку в яму и отправилась позаботиться о вине и баране.

Стемнело. Не было слышно ни звука. Счастливец вылез из ямы бесшумно, как тень. Завыли собаки. Он стал на четвереньки и заглянул в яму. Она была глубокая, темная. Крестьянин вытащил веревку; потом, засунув руку за пазуху, вынул кошель, бросил его в яму и прислушался… звякнули деньги.

Тогда крестьянин начал засыпать яму землей. Из глубины раздался крик:

— Эй, потише, что ты делаешь со своим счастьем?!

Перепуганный мужик продолжал бросать в яму землю.

А из глубины опять послышался насмешливый голос:

— Хи-хи, смотри, как бы тебе самому не свалиться.

Крестьянин упал на спину, но поспешно поднялся и снова принялся засыпать яму, пока, наконец, все звуки не смолкли. И только на рассвете он засыпал яму и, приложив ухо к этой глубокой могиле, услышал, точно с того света, приглушенный плач и смех.

Тогда он весело бросился в избу:

— Я хочу есть, пить и спать!

Жена принесла ему барана и жбан вина.

— Ешь, пей и ложись спать, муженек, но знай, что семеро едоков — это все равно что ничего, я хочу, чтоб был чет, — четырнадцать ведь куда лучше, чем семь!

Крестьянин взял баранью ногу, поднес ее ко рту, но вдруг остановился и схватился за грудь. Кошель был за пазухой. Мужик так и оцепенел, держа в руке баранью ногу.

— Что с тобой, почему ты не ешь? — спросила жена, поторапливая его.

— Я не хочу есть!

— Ну, выпей вина!

— Я не хочу пить!

— Тогда приляг немного.

— Я не хочу спать!

— Уж верно, черт послал нам этакое счастье! — вздохнула женщина, крестясь.

— А ты откуда знаешь?! — завопил крестьянин, выведенный из терпения. — Он вскочил из-за стола и вихрем вылетел из избы.

Пробравшись сквозь отары овец, стада коров и табуны лошадей, он сказал себе, бросаясь к церкви: «В огне не горит, в яме не лежит; швырну-ка я его на алтарь, может быть хоть там он подохнет!» Но едва крестьянин взялся за ручку двери, как остановился дрожа. Ему почудилось, будто кто-то схватил его за волосы и тащит назад! Крестьянин оглянулся по сторонам — вокруг никого не было!

— Кто это мог меня остановить?! — закричал он. — Тот, кто в кошеле, или тот, кто в церкви?!

Крестьянин повернулся и бесцельно побрел куда глаза глядят. Его мучили голод и жажда, ему хотелось спать, но он все шел и шел, гонимый вперед тем счастьем, что было у него за пазухой.

Вдали от дома он встретил на дороге нищего.

— Старик, — сказал крестьянин, — глянь-ка сюда.

Старик поднял нависшие над глазами брови и пристально посмотрел на крестьянина. Счастливец вытащил из-за пазухе кошель и бросил одну золотую монету на восток, а другую на запад. Вмиг с востока пришла овца белая как снег, а с запада — черная как уголь.

— Старик, хочешь, я отдам тебе этот кошель?

— Как же не хотеть, милостивец, как же!

Старик взял кошель. Высыпав золотые монеты на ладонь, он бросил одну пригоршню на восток, а другую на запад. На востоке и на западе вспыхнули две молнии, извиваясь, как змеи, и тотчас пропали и белая овца и черная.

Испуганный нищий перекрестился и сказал, насупив брови:

— Скройся, сатана, да сокрушит тебя крест!

— Старик, — закричал удачливый крестьянин, — кошель у тебя?

— Нет, пропади он пропадом!

— Он у меня за пазухой, — простонал крестьянин и бросился бежать.

Он бежал так стремительно, что кожа на ступнях у него потрескалась. Наконец, увидел он перед собой студеную реку. Отчаявшись, он разбежался и бросился вниз головой в самую середину реки. Но вода вытолкнула его на поверхность, и он поплыл, как надутый пузырь.

«Даже утонуть мне не суждено!» — подумал крестьянин.

Измученный, с окровавленными ногами, в ужасе от того необыкновенного счастья, которое привалило ему, он вернулся в свою деревню и направился прямо к корчме. Как только он вошел в корчму, все крестьяне сняли перед ним шапки, а женщины поклонились ему. Один старик сказал:

— Дай тебе бог здоровья и счастья!

— Здоровье-то ладно, а вот счастье… черт бы его побрал! — ответил крестьянин и попросил себе кувшин вина.

Он поднес ко рту кувшин и выпил его до дна, не обращая ни на кого внимания. Все почтительно смотрели на него как на самого богатого человека на свете. Крестьянин попросил еще один кувшин и залпом осушил его.

— Поднеси всем, пусть пьют сколько душе угодно!

— Дай бог тебе счастья! — сказала одна старушка.

— Черт бы побрал это счастье! — закричал крестьянин; глаза его налились кровью.

И мужик все пил и пил без передышки. Он уже едва держался на ногах. Сбросив шапку, скинув зипун, он вытащил из-за пазухи кошель, раскрыл его и положил на прилавок. Золотые монеты поблескивали, словно живые.

— Вот, — сказал он, хохоча, — давайте пропьем все деньги!..

Один из парней приблизился к кошелю.