Избранное

Кто поймет меня? Кто посочувствует мне?
Я чужой, я чужой в этой жесткой стране,

Я трагически чувствую день ото дня,
Как вокруг не хотят и не любят меня.

Я подавлен, разбит и почти позабыл,
Что когда-то страну эту очень любил,

Видел в ней и судьбу, и надежду свою,
И готов за нее был погибнуть в бою,

И мечтал послужить ей с открытой душой.
Как же вышло, что здесь я настолько чужой?..

И каким отвратительным смрадом разит,
Когда только и слышу, что я паразит:

Все они за меня погибали в бою,
А вот я лишь беру — ничего не даю,

И поэтому беды их — все от меня,
Так порою тебе и заявят, кляня.
Этой лжи не придумать подлее и злей,
И безумней. Но спорить не вздумай ты с ней —

Лишь впустую потратишь бессчетные дни,
Потому что и сами не верят они
В свои дикие речи, а просто, губя,
Объясняют тебе, что не любят тебя.

И еще расскажу в глубочайшей тоске:
У себя на работе я на волоске,
А дурак, что почти на меня не глядит,
Правит мною и важно в начальстве сидит.

Ясно даже ему, что талантливей я.
Ну и что? Ведь страна-то — его, не моя!
Но я тоже считаю ее ведь своей!
Ах, наивный и глупый галутский еврей,

До сих пор ты у этих иллюзий в плену.
Он — не ты воевал ведь за эту страну!
И не вспомнят — здесь в памяти словно провал, —
Что и я, что и я за нее воевал.

Но довольно мне ныть над судьбою своей;
Я обычный галутский советский еврей.

Не впервые с евреями в жизни земной
Приключается то, что случилось со мной.

И во все времена, не любя и браня,
Никакая страна не приемлет меня.

Ах, Израиль, ты — светоч в галутской судьбе,
Но граница — стеною. Пробьюсь ли к тебе?

1978

Осень