Избранное

— Быстро до Науменко!.. Скажи, чтоб наши входили в село.

Глава XI СТАРТ И ФИНИШ

В сентябре 1943 года советские войска вступили в Междуречье, а шестого ноября был освобожден Киев. Разведчикам предоставили короткий отдых. Они проводили его в Клинцах.

Кима засадили писать отчет о работе, проделанной в тылу врага. Ему дали комнату, ординарца, машинистку и сказали:

— Пишите все.

— Да ведь я обо всем докладывал, — отвечал он.

— То были оперативные данные, а теперь вы постарайтесь раскрыть психологию врага. Свои наблюдения, мысли о фашистах и их системе.

И он все дни проводил в отведенном ему домике.

А Кларе разрешили трехдневную поездку в Москву. Практически это означало, что всего сутки она пробудет дома, так как двое суток занимала дорога. Пассажирские поезда подолгу стояли на узловых станциях, пропуская воинские эшелоны. Готовилось новое наступление. И на высунувшиеся из теплушек бритые головы новобранцев Клара смотрела чуть-чуть снисходительно: то были ее ровесники, но она уже семь месяцев пробыла в тылу у фашистов. Это была невольная дань уважения к самой себе.

И вот Москва… Метро, Ново-Басманная… Минут десять Клара стояла у дверей — звонила, стучала. Никто не отвечал. Побежала в жакт. Старая управдомша, знакомая ей еще по мирному времени, разохалась, увидев Клару. От нее Клара узнала, что отец уже месяц в дальней командировке, а мать уехала в Горький, к родственникам. Какая жалость, что Клара не смогла заблаговременно предупредить родных о приезде. В жакте Клара получила ключи от квартиры, а ключ от своей комнаты нашла на старом месте, под половиком у дверей, — там он всегда лежал, сколько она себя помнила.

Долго-долго сидела она на старой кушетке. Все было то же. Мир знакомых вещей ее детства. Заглянула в шкаф — там одиноко стояла баночка с клубничным вареньем. Потом с удовольствием долго рылась в детских своих вещах, наткнулась на школьные тетради и дневники и листала, листала их… Школьные годы как бы вновь проходили перед ней. Часов в семь с работы пришла тетя Юстя. Конечно, она очень расстроилась за Екатерину Уваровну.

— Кларочка, как она будет жалеть! Папа — ладно, у него служба, но мама-то!..

Клара и сама была расстроена этим.

— А что ж это у тебя на гимнастерке? — спросила тетя Юстя. Она была близорукой.

— Орден… Красной Звезды, — смутившись, отвечала Клара.

— Вот радость-то для родителей!.. Господи, такая молоденькая — и орден… Теперь тебе не надо и в трамвае платить? Девочка моя, девочка…

Из знакомых Клара также почти никого не застала в Москве. Вообще, об этом ее приезде сохранилось очень мало сведений. Говорят, что она забегала в школу, и ее учительница, Прасковья Алексеевна, точно помнит, что видела ее и даже говорила с ней. Потом она уже на улице встретила своего одноклассника Витю Матвеева, который не вдруг узнал в вытянувшейся стройной девушке в форме старшего сержанта прежнюю, по-детски еще нескладную, немножко угловатую Клару Давидюк. Он рассказал Кларе, что почти все ребята-одноклассники ушли в армию — к этому времени двадцать четвертый год был уже призван, — а его не взяли по здоровью.

День в Москве пролетел как одна минута, и Клара, решив не оставаться ночевать дома, поехала на вокзал. Ее уже тянуло назад, к товарищам. Время, проведенное в тылу, сплотило их всех, и — странно, но о тех грозных днях в Междуречье она вспоминала теперь немножко с грустью.

Особенно памятной была встреча с наступающими частями Красной Армии… Немцы уже отвели свои войска от Десны южнее, к Киеву, но еще держали переправу под непрерывным артобстрелом. Разведчики и партизаны выбрались из лесу и почти вплотную подошли к правому берегу. Левый берег с мелколесьем, кустарником был открыт их взору. И вот там вдали показались темные покачивающиеся пирамиды танков… Все больше и больше… Вал надвигался, рос, грохотал. За танками следовала пехота. Тут и там вставали черные столбы от разрывов немецких снарядов… Наши войска еще не успели подойти к Десне, как с противоположного, партизанского берега навстречу наступающим отделилась сотня плотов и лодок с партизанами. Эта операция была продумана Кимом и Збанацким заранее — они по ночам вязали плоты и прятали их в тростниках.

Потом объятия и фронтовой спирт в кружках и непривычное состояние покоя — не надо никого опасаться, кругом свои. И командующий армией пожимает руки Збанацкому, Науменко.

— Товарищ генерал, а у нас е свой командир, який нас сорганизовал, — говорит верный Степан Ефимович, указывая на Кима, стоящего в стороне.

— Кто такой? — спрашивает командующий.

Ким выходит вперед и отдает рапорт, потом представляет всех членов центра и, конечно же, Клару.

…Войска Украинского фронта форсируют Днепр, разнося оборонительные сооружения противника, схемы которых лежали на столе командующего фронтом.