Избранное

Екатерина Уваровна достала с самого дна шкатулки тетрадный листок в клеточку. На нем было написано несколько строчек карандашом:

«Дорогие мои!

Не сердитесь, что вовремя не могла написать, что приеду. Отпустили на одни сутки. Побывала в нашей комнатке, немножко грустно было без вас. Но теперь уже скоро-скоро увидимся. Ваша Клара».

Мы молчали.

— Теперь уж скоро… — закрыв рукой глаза, сказала мать.

Глава IV ВАНЯ КУРСКИЙ

Потом мы с Георгием Ивановичем вышли покурить в переднюю. Пустынной казалась эта большая квартира с несколькими передними, переходами, коридорами, где некогда, верно, пряталась и играла Клара. В кухне были три старушки. Одна из них стирала белье в железном корыте.

— Вы помните Клару? — спросил я.

— Как не помнить?.. Сколько вечеров провела она у меня на диване с моей дочкой Рэмой, слушали сказки, — сказала та, что сидела у корыта. — Хорошая была девочка, послушная…

— Все мы ее помним, — сказала другая. — Мы как поселились в этой квартире в двадцатом году, так и живем… Дети наши разъехались, кто на войне погиб… А мы вот состарились… Молодежь к нам не едет…

— Ну, как, мамаши, живете мирно, не ссоритесь? — вдруг, как-то посмеиваясь, спросил майор. Но я уже привык к его манере говорить будто бы невпопад, но на самом деле с дальним прицелом — отвлечь от тяжелых воспоминаний. И вскоре уже старушки улыбались и наперебой рассказывали нам, как дружно живут они и что даже ходят упорные разговоры, что их квартире присвоено звание «квартиры образцовой культуры».

Мы вернулись к Екатерине Уваровне. Она сидела задумавшись.

— Георгий Иванович, скажите, а был у вас в отряде Юра?

— Был, и не один.

— Тот, который из Курской области.

— А что?

— Она, когда приезжала, о нем рассказывала. И писала: «Мы его зовем Ваня Курский, потому что он на Ваню Курского похож из кинофильма «Большая жизнь».

— Что еще она говорила о нем?

— Ну, много, разное… Что хороший товарищ. Хвалила его. Жив он?

— Живой… Такая у него судьба.

— А где? Адрес не знаете?

— Он перед вами, — тихо сказал майор, опустив седую голову.

— Так это вы — Юра?

— Ну, Юра… Я же Георгий. Меня Юрой и звали, я из Курской области. Я и провожал, когда она к вам вечером приходила, осенью сорок второго года. В парадной стоял, ждал… Ко мне она относилась чуть-чуть насмешливо. Но был человек… Вернее, он появился позже. Его она полюбила…

— Я чувствовала это, — сказала мать.

Глава V СНОВА ВОСПОМИНАНИЯ

…И снова воспоминания о Кларе. Какой она была в детстве. Как впервые надела красный галстук. Как готовилась к первому комсомольскому собранию. Как в июне 1942 года сказала: «Мама, я иду в армию».

— У меня есть еще несколько писем ее командира.

— Гнедаша? — встрепенулся майор.

— Нет, Смирнова.

— А… Да, был такой, Петр Федорович…

Мы стали читать письма Смирнова. Привожу здесь первое и последнее.

«13 января 1944 г.

Уважаемая мать боевой и храброй дочери — Клары!

Считаю своей святой обязанностью сообщить вам, уважаемая мать хорошей дочери, о том, что ваша дочь Клара находится на верном героическом пути. Боевая и храбрая девочка, но с особым — упорным характером, в настоящее время выполняет боевое задание командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками. Жива и здорова, чувствует себя прекрасно. Ее краткие сообщения получаем ежедневно. Она пользуется заслуженным авторитетом и уважением. Пишите ей, можно посылочку. И по мере моих возможностей я постараюсь переслать их Кларе.

Прошу не беспокоиться, она находится вместе с моими доверенными товарищами. И я не сомневаюсь в том, что она будет получать вторую правительственную награду.

С приветом П. Смирнов».

Получила, но уже посмертно.

И последнее письмо его, уже после гибели Клары: