Избранное

Напечатанный в газете очерк всколыхнул память людей, началась как бы цепная реакция. Каждый новый встреченный мной соратник Кима давал мне в руки новые адреса, новые нити. Мария Хомяк дала мне черниговский адрес своей сестры Шуры. Шура со своим мужем Павлом Тимофеевичем Тимошенко тоже почти весь оккупационный период провели в центре Кима. Павел Тимофеевич был одно время секретарем партийной организации центра. При нем в партию приняли Дужего, Куркова и Клару. Самого Тимошенко я, к сожалению, в Чернигове не застал. Он в это время находился в Крыму на лечении. Но жена его, Шура, теперь уже Александра Тимофеевна, была дома (Тимошенко занимают небольшую квартиру в центре Чернигова). Она любезно предоставила мне отчеты мужа черниговскому обкому партии и другие сохранившиеся у нее документы. Таким образом, отсутствие самого Павла Тимофеевича хоть частично было восполнено. И вот я читаю протоколы партийных собраний двадцатисемилетней давности. Но, странно, в них Гнедаш фигурирует под своим собственным именем. Карандашные записи почти стерлись, и я с трудом разбираю текст.

«…1. Слушали: тов. Гнедаша о выборах первого секретаря партийной организации.

Постановили: секретарем партийной организации избрать Тимошенко Павла Тимофеевича, заместителем Шаворского Дмитрия Павловича.

2. Слушали: заявление кандидата в члены ВКП(б) тов. Дужего Павла Игнатьевича о переводе его в действительные члены ВКП(б).

Постановили: принять Дужего П. И. в действительные члены ВКП(б).

3. Слушали: заявление радистки члена комсомола Давидюк Клары Трофимовны о приеме ее кандидатом в члены ВКП(б).

Постановили: принять Давидюк К. Т. кандидатом в члены ВКП(б).

Председатель К. Гнедаш».

Протоколы очень короткие, но, судя по датам, собрания проводились каждый месяц.

Каким образом Павел Тимошенко оказался в центре Кима? В начале войны, незадолго до прихода немцев, Остерский райком ВКП(б) утвердил его руководителем Сорокошичской подпольной организации. Предполагалось, что нашествие фашистов продлится очень недолго — месяц, другой, — за этот период остерские коммунисты развернут в подполье широкую политико-воспитательную работу среди населения и подготовят вооруженное восстание в тылу. Но все оказалось сложней, трагичней: оккупация затянулась на два с лишним года, а подпольная пропагандистская работа с первых же дней была почти полностью парализована фашистским террором. Нашелся предатель, некий Гробовский, бывший учитель, хорошо знавший местный партийный и советский актив. Он предложил оккупантам свои услуги — те назначили его председателем управы. При всем том Гробовский вел двойную игру: выдавал фашистским властям патриотов и в то же время пытался облегчить в заключении их участь; призывал население к спокойствию, а втихомолку, в кругу собутыльников, ругал немцев и проповедовал анархические идеи. В результате такой «игры» большинство остерских коммунистов были расстреляны немцами, а вскоре вздернут на виселице и сам Гробовский.

Павел Тимошенко довольно быстро оценил сложившуюся ситуацию. Радиостанции у него не было, вести борьбу силами двух-трех оставшихся людей он считал бессмысленным и ушел в леса. Однако связи со своим селом не терял. О группе десантников, появившихся в этих местах, он узнал в июне 1942 года, когда полицаями был убит Кочубей. А вскоре пришла новая весть: перед селом, где был убит неизвестный десантник, неизвестными же людьми, видимо его товарищами, повешен начальник полицейского стана Микита.

И Тимошенко стал искать этих неизвестных. Жена его говорит, что примерно с месяц они бродили по Остерскому и Коцюбинскому районам. Были следы группы, взрывы на двух смолоскипидарных заводах, производство на которых оккупанты пытались наладить, подорванные, развороченные пути. В июле 1942 года они все же встретили Кима и остались в его отряде.

Уже в те времена само имя Кима в партизанском краю было окружено ореолом таинственности и всевозможных легенд, чему, кстати сказать, в немалой степени способствовала фашистская пропаганда, печатавшая в своих газетах объявления о наградах за поимку Кима и всячески расписывавшая его «зверства и грабежи». Никто этому, конечно, не верил. Но имя Кима вскоре прогремело по всей Украине.

Когда Степан Ефимович рассказывал мне об инспектировании Кимом полицейских участков, я, честно говоря, не принял этой истории всерьез. Но вот в отчете Тимошенко, утвержденном обкомом партии, я прочел такие строчки: