Избранное

Поэт, ты видел их развалины святые,
Селенья бедные и храмы вековые, –
Ты видел Грецию, и на твои глаза
Являлась горькая художника слеза.
Скажи, когда, склонясь под тенью сикоморы,
Ты тихо вдаль вперял задумчивые взоры
И море синее плескалось пред тобой, –
Послушная мечта тебе шептала ль страстно
О временах иных, стране совсем иной,
Стране, где было всё так юно и прекрасно?
Где мысль еще жила о веке золотом,
Без рабства и без слез… Где, в блеске молодом,
Обожествленная преданьями народа,
Цвела и нежилась могучая природа…
Где, внемля набожно оракула словам,
Доверчивый народ бежал к своим богам
С веселой шуткою и речью откровенной,
Где боги не были угрозой для вселенной,
Но идеалами великими полны…
Где за преданием не пряталося чувство,
Где были красоте лампады возжены,
Где Эрос сам был бог, а цель была искусство;
Где выше всех венков стоял венок певца,
Где пред напевами хиосского слепца
Склонялись мудрецы, и судьи, и гетеры;
Где в мысли знали жизнь, в любви не знали меры,
Где всё любило, всё, со страстью, с полнотой,
Где наслаждения бессмертный не боялся,
Где молодой Нарцисс своею красотой
В томительной тоске до смерти любовался,
Где царь пред статуей любовью пламенел,
Где даже лебедя пленить умела Леда
И, верно, – с трепетом зеленый мирт глядел
На грудь Аспазии, на кудри Ганимеда..

13 января 1859

«Волшебные слова любви и упоенья…»

Волшебные слова любви и упоенья
Я слышал наконец из милых уст твоих,
Но в странной робости последнего сомненья
   Твой голос ласковый затих.

Давно, когда, в цветах синея и блистая,

Неслася над землей счастливая весна,
Я помню, видел раз, как глыба снеговая
   На солнце таяла одна.

Одна… кругом и жизнь, и говор, и движенье…

Но солнце всё горит, звучней бегут ручьи…
И в полдень снега нет, и радость обновленья
   До утра пели соловьи.

О, дай же доступ мне, моей любви мятежной,

О, сбрось последний снег, растай, растай скорей…
И я тогда зальюсь такою песней нежной,
   Какой не ведал соловей!

5 февраля 1859

В горькую минуту