Избранное

Вилли записался к Гилберту, и бедняга роллс-ройс получил отставку (в этой игре с выбыванием он был первым, ты, Хьюго, вторым, и, как ты понимаешь, игра далеко не закончена). Всего интереснее то, что мой чрезмерно влюбчивый Вилли, кажется, впервые стал проводить часы за часами не с девушкой, а в обществе мужчины, причем намного более старшего по возрасту. Хотя я и не уверен, что здесь обошлось без влюбленности. Наши газетные твари уже пытались вытягивать из Вилли признания о его связи с Агеевым. Эта тема сегодня слишком обыденна и, в то же время, слишком злободневна, чтобы они не постарались вмешать ее во всю эту историю. Кажется уже, что двум респектабельным мужчинам, беседующим за бутылкой джина, должно становиться неловко лишь от того, что в доме, кроме них двоих, нет больше ни души. Но мне, конечно же, нет нужды объяснять тебе, что именно имело место в данном случае: влюбленность младшего в умницу старшего, ученика в учителя и, должен добавить, слабохарактерного — в личность сильную. Я, как видишь, не жалую Вилли. Надеюсь только, что после всего происшедшего его мускулатура несколько окрепнет. И так как я затронул скользкую тему, могу сказать, что если Вилли с Агеевым и оставались наедине, то для того только, чтоб разработать этот свой план — роковой для тебя, для меня, для всех нас. Большую же часть времени они проводили вместе со всей этой компанией, в которой крутилась Беатрис. Хиппи, панки, пацифисты, экологисты, — их слишком много, от них бывает слишком шумно, чтобы я мог заставить себя присматриваться к ним с каким-либо вниманием. Но Агеева они заинтересовали. Могу утверждать, что в этой акции с самолетом заключался вызов не только всему английскому обществу в целом, начиная с правительства и парламента, как о том кричат сейчас повсюду, но и вызов порядка более частного: Агеев решил хорошенько встряхнуть щенят, ухватив их за шиворот. Я это говорю тебе, мой друг, для того, чтобы ситуацию, в которую он нас вовлек, ты мог обдумать именно в этом аспекте. Тогда, возможно, ты, как и я, увидишь, что все происшедшее выглядит не столь двусмысленно, не столь грубо и не столь разрушительно. Напротив, демонстрация с самолетом носила, помимо прочею, воспитательный и, значит, созидательный, а не деструктивный характер. Пусть это соображение поддержит тебя.

Как-то Вилли поднялся ко мне в кабинет и спросил, не захотел бы я познакомиться «с нашим русским — ну, ты знаешь, эта вмятина на роллс-ройсе». Мы сговорились о ленче в субботу. Вилли довольно бездарно играл роль хозяина, Агеев довольно удачно подсмеивался над ним. Он оказался человеком с юмором. И, между прочим, это его свойство чуть не ввело меня в заблуждение, когда я услышал, что они с Вилли в воздухе и мой сын передает оттуда, сверху, эту их чудовищную декларацию: поначалу я решил, что все происходящее только забава двух шутников. Вполне в английском стиле, не так ли? Разве что несколько громоздко для нас, англичан: самолет, десятки корреспондентов, армада полицейских, врачей, пожарников. Но может быть, подумал я, это русский размах? Как теперь нам известно, я хорошенько ошибся.