Избранное

Но суровая правда жизни врывается и в лучезарный мир детских сказок, опровергая их счастливые концы. Рано повзрослев, мальчишки тянутся к делам своих отцов и, в жажде свершить романтический подвит, помогают партизанам очистить село от дашнакского отребья. С ликованием они встречают красноармейцев, освободивших навсегда Нгер. Среди них и русский солдат Николай, сообщивший трагическую весть о гибели на войне отца Арсена.

«Дядя, а какая она, Россия?» — допытывается Арсен. Обращаясь к осиротевшим братьям — Арсену и Аво, солдат отвечает: «Блаженной памяти Мурад, ваш родитель и мой фронтовой друг, всегда говорил: «Николай, а что, если бы не было России? Плохо было бы: мои дети не увидели бы света». Правду говорил ваш родитель. Плохо было бы всем без России…» Глубоко запали в душу Арсена слова отца и русского солдата, принесшего свободу его Родине…

Логическим продолжением «Карабахской поэмы» явились последующие романы и повести Леонида Гурунца — «Золотое утро» (1953), «Горы высокие» (1957), «Шумит Воротан» (1963), «Мой милый Шушикенд» (1969), дилогия «Сказание о моем селе» и «С крыши моего села» (1975—1976). В них показаны огромные изменения, происшедшие в социально-экономической и духовной жизни армянского крестьянства за годы советской власти в Карабахе и Зангезуре — в Армении. Л. Гурунц проникновенно рассказывает о дружбе армян и азербайджанцев, живущих единой семьей и вместе строящих новую жизнь.

Как и в «Карабахской поэме», писателя по-прежнему волнуют нравственные категории человеческого бытия. «Если есть в мирное время битва, — говорит он в своем «Сказании…», — так это битва за душу человека, за то окошечко, через которое открывается ему мир. И окошечко это, через которое он смотрит на мир, должно быть ясным». Гурунц влюблен в своей родной Карабах — «Мекку его души», как удачно выразился один из критиков.

Леонид Гурунц хорошо знает и любит родную землю. Палитра художника богата красками, тончайшими оттенками. Поистине это сарьяновская живопись. Горы, поля, сады, ручьи, травы, цветы, времена года — все это оживает под пером писателя. Глаз его зорок, одна точно подмеченная деталь воссоздает целую картину природы. Запоминается рассказ о сборе тута [4] — сладких ягод огромного дерева с роскошной кроной, прозванного «шах-тутом» («царь-тутом»). Великолепно описание наступления осени:

«Видели ли вы, как умирает земля?

Тихо в золотистых садах, тепло, как летом, поляны клубятся зеленью, на ветках ореха и тута висит роса, с пронзительным криком проносятся над ними ласточки, вы глохнете от звона цикад, а уже где-то внутри, скрытое от глаз, идет увядание… Листья нехотя, не веря еще в близость смерти, осыпаются с деревьев. Они долго кружатся над землей, будто выбирая себе место, куда упасть. С вершин гор набегают серые облака. Прошла и для них золотая пора, когда высоко, беспечно и царственно, как белые лебеди, они плавали в небе.

С утра до ночи идет дождь, то ударяя ливнем, то припуская косой, нескончаемой нитью. Небо снова низко упало, обливаясь слезами, и, казалось, оплакивало свое утраченное величие. Вот воистину: у неба осенью глаза на мокром месте».

Это проза поэта!

Леониду Гурунцу свойственно поэтическое видение мира. Вот почему его произведения определяют как лирическую прозу. Лиризм и поэтичность, образная метафоричность языка, музыкальность ритмико-интонационного строя речи — основные качества писательского почерка Гурунца. Автор словно ведет доверительный, задушевный, неторопливый разговор с читателем. Он часто «входит» в повествование, выражая свое отношение к событиям, героям, — ненавязчиво, с тактом, без резонерства. Глубокие раздумья то и дело сменяются добродушным юмором или легкой иронией.

Лирическая форма повествования, сказовая манера письма у Л. Гурунца достигают совершенства и, я бы сказал, ювелирного мастерства в жанрах «малой прозы» — рассказах, миниатюрах, притчах, побасенках, афоризмах и т. п., в которых проявляется редкое дарование писателя. Многие из них по емкости философской мысли, яркой образности схожи со стихотворениями в прозе. В них причудливо сплетаются народная мудрость, восточная метафоричность и акварельная живопись словом.