Избранное

Я наблюдаю зверей, покорных предназначенной судьбе, которая у каждого своя; вижу растения, что непостижно никнут после прекрасного и бурного расцвета; смотрю на минералы, безмолвные и твердые тела.

Загадки мира мою переполняют душу; они в меня впадают как семена и прорастают силою живительного тока.

Я различаю каждый след, оставленный рукою Бога на земле, и следую его приметам. Я жадно вслушиваюсь в неясный шорох ночи, внимаю внезапной тишине и каждому раздавшемуся звуку. Я все слежу и все пытаюсь постичь мир до конца, стремлюсь стать частью целого, попасть на мировой ковчег. Но всякий раз я остаюсь один; чужой, непонимающий и вечно на краю.

Ну что ж, тогда от береговой черты я отправляю в безмерную пустыню мое письмо, которому, конечно, суждено пропасть в безмолвии…

Да, твое письмо попало в точности в безмолвие. Но вышло так, что в тот момент я как раз там и находился. Галереи безмолвия очень протяженны, а я давно там не бывал.

С начала мира сюда сносят все эти вещи. Легион ангелов тем и занимается, что доставляет сюда послания с Земли. Они проходят тщательную опись, после чего распределяются по картотекам, которые теряются в дали безмолвия.

Не удивляйся, что я даю ответ на одно из писем, которым, как заведено, положено навеки упокоиться в архиве. Как ты и просил, я не раскрою перед тобой секреты мирозданья, а дам всего лишь несколько полезных указаний. Полагаю, тебе достанет трезвого ума не воображать, будто ты меня растрогал, и не вести себя наутро так, словно ты сподобился благодати Бога.

К тому же, я пишу тебе словами. Все это слишком по-земному, не длится на бумаге дуновенье; я правлю целыми мирами, а эти едва видные значки, сыпучие, как мелкие песчинки, не очень-то подходят для меня.

Мой обычный способ выраженья предполагает иные формы, подобающие деяньям Сущего. Но тогда бы ты меня не понял и мы бы возвратились каждый к своему. Поэтому не жди, что моя речь будет исполнена возвышенного строя — это твой собственный язык, жалкий и бесцветный, которым я едва владею.

Твое письмо своеобычно, оно мне нравится. Обычно я слышу лишь упреки или мольбы, а в твоем послании есть нечто новое. Конечно, смысл письма извечен, но он исполнен неподдельной муки, это голос сына страждущего, чуждого гордыни.

Обычно земные зовы бывают двух родов: это либо экстаз святого, либо хула безбожника. Большинство посланий составлены в каноне привычных, механических молитв; такие по большей части канут в пустоту, за исключением тех случаев, когда мольба окрашена живым волнением.

Ты же говоришь с достоинством, единственное, что я мог бы поставить тебе в укор, так это твое предуверенье в том, что якобы посланью суждено сгинуть в безмолвии. Откуда тебе знать! Конечно, я случайно там оказался, как раз когда ты заканчивал писать. Задержись я ненамного, и, может быть, прочел бы твои страстные слова, когда в земле бы не осталось и праха от костей твоих.

Я хотел бы, чтобы ты взглянул на мир, как вижу его я: это пусть великий, но все же только опыт. Пока что результаты не совсем ясны, и я вынужден признать, что люди натворили гораздо более того, что я предполагал. Очевидно, им не трудно будет покончить, наконец, со всем. И все благодаря начаткам им предоставленной свободы, которой они столь дурно для себя распорядились.

Ты лишь слегка коснулся тех вопросов, которые я глубоко и с горечью исследую. А мне ведь внятны страдания всех моих созданий: людей, детей, зверей, которые между собою сходствуют невинностью своей. Когда я вижу, как страдают дети, мне хочется спасти их навсегда: не дать им вырасти во взрослых. Но все же надо еще немного подождать, и я с надеждой жду.

Что же до знамения, о котором ты просил, то я тебе его уже являл однажды, а вот где и как, о том я не упомню, а другого дать не могу. И помни: все, что я мог дать тебе, я уже отдал.

Возможно, ты нашел бы искомое в какой-нибудь религии. Выбор за тобой, а я здесь не советчик. Во всяком случае, подумай об этом, и если ты услышишь зов внутреннего голоса, решайся.

Зато могу с полнейшей уверенностью дать такой совет: вместо того, чтобы с пристрастием копаться в собственных томлениях, обрати свой взор на ближний тебе мир. И ты увидишь явленья чуда в повседневной жизни, а твое сердце раскроется навстречу красоте. Тебе останется воспринимать невыразимые посланья мира и переводить их на привычный вам язык.

Полагаю, тебе не достает активности, и ты пока что не постиг глубокого значения работы. Тебе бы надо найти себе такой вид деятельности, чтобы оставлял свободными всего несколько часов. Вот к этому прислушайся внимательно; это совет, который тебе крайне нужен. Тот, кто провел своей день в трудах, не встретится, пожалуй, никогда, с подобной ночью, которую ты, к счастью, все-таки проспал.

Будь я тобою, я нашел бы себе простое и полезное занятие: разбил бы сад или возделал огород. И зрелища раскрывшихся цветов или порхающих над грядкой бабочек хватило бы, чтобы почувствовать себя счастливым.