Избранное

Этот-то упорядоченный мир и разбила для начинающего писателя вторая мировая война. Дюрренматт не был ее участником, не видел своими глазами злодеяний фашизма, не узнал страданий, испытанных миллионами. Но еще до начала войны он познакомился с эмигрантами из фашистской Германии, и наивное убеждение, что слухи о творящемся в гитлеровском рейхе — выдумка, рухнуло.

Раннее творчество Дюрренматта родилось из отчаяния и протеста. Все вокруг казалось прогнившим и лживым. Протест вызывала двойственность официальной швейцарской политики: как известно, нейтральная Швейцария, ставшая прибежищем для тысяч эмигрантов, пропускала в то же время немецкие поезда, шедшие через ее туннели в Италию; некоторые фирмы сотрудничали с Гитлером; на швейцарско-германской границе задерживались и возвращались обратно в рейх на погибель евреи-беженцы; многие антифашисты переходили границу нелегально. Но сомнения шли и глубже: сам человек казался тогда начинающему писателю неудавшимся созданием Творца. Потом он сравнивал свое тогдашнее состояние со студенческим бунтом конца 60-х годов. Он мог бы вспомнить и бунт молодых людей на поколение раньше, в первую мировую войну, когда его отражением стал важный для Дюрренматта как художественная традиция экспрессионизм, — содержанием бунта было и там, и тут голое отрицание.

В нашей книге произведения Дюрренматта расположены, как принято в серии «Мастера современной прозы», по жанрам. Сначала крупные формы — роман и пять повестей, потом рассказы. Уже это несколько нарушает хронологический порядок. Но есть и еще одно обстоятельство, мешающее уловить постепенное развитие Дюрренматта-прозаика: писатель постоянно возвращался к своим завершенным произведениям. Известно множество редакций почти каждой его пьесы — он переделывал их вновь и вновь, меняя текст и тогда, когда слышал его со сцены. Так же поступал он и со своей прозой: мотивы и образы не покидали создателя, они изменялись, росли вместе с автором. Опубликованные и неопубликованные его произведения остаются с ним, как живые его спутники. В 1981 году был опубликован рассказ «Бунтовщик». Но это сжатая запись романа, создававшегося «в уме» в 40-е годы. Повесть «Зимняя война в Тибете» вошла в опубликованные в 1981 году «Материалы».2 Но ей предшествуют несколько самостоятельных произведений — недописанный роман «Город» (1947), рассказ «Из записок охранника» (1980), с которыми повесть связана и мотивами, и даже прямыми совпадениями в тексте. И все-таки ранний Дюрренматт легко распознается. Его художественный мир строился тогда по иным законам, чем впоследствии.

Первые рассказы Дюрренматта — это причудливые, мрачные, фантастические картины. В 1942 году он написал, например, короткую прозу «Рождество», не включенную в настоящую книгу. В бескрайнем поле на снегу лежит младенец Христос, с головой, сделанной из марципана. Все вокруг недвижно, недвижен и младенец; если приподнять его веки, то можно увидеть под ними пустые глазницы. Проходившему человеку хотелось есть, и он откусил эту голову. Вряд ли стоит искать объяснение этой картине. В ней нет ничего, кроме пустоты, ужаса, неверия и нецеленаправленной ненависти.

В нашу книгу включен рассказ «Собака». Его персонажи ближе к реальности — старик проповедник, девушка, неотступный их спутник — пес. Но ситуация по-прежнему фантастична: страшный пес — воплощение темной, злой силы, — растерзав старика, исчез, а потом вновь появился в городе вместе с покорившейся ему девушкой.

Намеренная неопределенность, неясность причин и мотивов — все это роднит ранние опыты Дюрренматта с не раз возрождавшейся в XX веке традицией романтизма. «Начало повествования неопределенно, шатко, как будто рассказчик располагает лишь приблизительными данными о ранней молодости А.» — так начал Дюрренматт запись своего раннего замысла «Бунтовщика». В этом рассказе есть сходство со знаменитой новеллой австрийского неоромантика Гуго фон Гофмансталя «Сказка шестьсот семьдесят второй ночи», написанной на рубеже веков: на пути в неведомое героев и тут и там ждут таинственные совпадения, смутные догадки. Но в отличие от Гофмансталя Дюрренматт занят политическими проблемами. Он пишет о власти, терроре, насилии, бунте.

Уже в первых своих прозаических опытах Дюрренматт постоянно подчеркивает двойственность ситуации человека: он может стать и палачом и жертвой или — такой поворот еще более характерен — он палач, страж, охранник и жертва одновременно. Романтическая неопределенность сочетается с жестокостью современного искусства.