Избранное

— Ох, теперь за ним глаз да глаз нужен, — сказала Марья Трофимовна, — то посадили его — он сидит, а теперь только смотри за ним.

— И ничего особенного, — заявила Танечка, — ребенок должен нормально развиваться. Раз-другой сдернет скатерть со стола, только и всего.

Она выхватила у Гали Тимку, посадила его на ладонь и ловко завертела над своей маленькой завитой головой.

Галя рванулась, но сдержала себя. Прикрикнула Марья Трофимовна:

— Гляди, осторожней поворачивай. Уронишь, не свой.

— Меняюсь, — сказала Танечка, — берите нашу машину за Тимончика. Согласны?

— Пожалуйста, пожалуйста, только, чур, менки без переменки, а то как запищит он у вас ночью.

— Нет, что вы думаете. Костя охотно отдал бы «Волгу», — грустно сказала Танечка.

У этой пары детей не было. Танечка бегала по врачам, таскала за собой мужа, потом огорченно рассказывала:

— Нет, не обидно было бы, если б причину нашли. А когда мне врач говорит, что никакой причины нету, вы оба здоровы, как я это должна понимать? Бог не дает — так, что ли?.. Тимончик, пойдешь ко мне в дети? Я вот тебя больше мамке не отдам, — приговаривала Танечка.

— Где ж ты раньше была? — смеялась Марья Трофимовна. — Когда парень на ноги встал, теперь его каждый возьмет. Матери-то своей позвони, — сказала она Гале, — спрашивала тебя мать не так давно.

— Мамочка, Тимка уже сам ходит, — сообщила Галя.

Мама ахнула и стала жаловаться: ни на что не хватает времени. Конец года, у нее финансовый отчет, у Петра Васильевича радикулит, Ниночка готовится к сессии, в доме ужас что делается…

Было бессмысленно говорить ей по телефону о своих служебных неприятностях.

— Редко я тебя вижу, — сказала Галя.

Мама уловила в этих словах упрек.

— А мы с Юленькой уговорились встречать у тебя Новый год, — заторопилась она, — Юля гуся зажарит и закуски обеспечит, а я пироги, фрукты и сладкое принесу. Так что тебе совсем не придется возиться.

Веселый же будет Новый год в тесном семейном кругу! И главное, все решили без нее.

— Хоть бы Ниночка зашла.

Мама понизила голос:

— У Ниночки нашей роман. Молодой человек объявился. Очень симпатичный. Целый день вместе — занимаются, в кино ходят и Новый год вместе будут встречать, в своей компании.

Господи! Давно ли эта Ниночка лежала в кроватке красненькая, сморщенная. Галя рассматривала ее с неприязненной жадностью и ревниво допытывалась у мамы: «Ты не будешь ее любить больше, чем меня? Дай честное слово, что не будешь».

Потом она сама полюбила длиннорукую, тихую девочку с чистыми синими глазами. Но до сих пор Ниночка казалась ей утенком, который если и превратится в лебедя, то еще очень не скоро. А кто-то уже увидел это чудесное превращение!

И Тимка уже ходит! Теперь ему надо сшить длинные штаны и купить настоящие туфельки. Во всех книгах сказано, что, как только ребенок начинает ходить, ему нужна обувь на твердой подошве.

За этими заботами Галя на другой день почти не вспоминала о выговоре, а на третий и совсем бы забыла, но тут к ней на работу явился молодой человек. Его аккуратность сразу бросалась в глаза. Пальто, шапка, перчатки — все было точно пригнано по его небольшому размеру. Круглое лицо чисто выбрито. Ботинки на толстом каучуке начищены до лакового блеска.

Он вошел не так, как входят клиенты. Он вошел уверенно, как хозяин. Галя ни о чем его не спросила, только смотрела. Он вынул из замысловатого кошелька бумажку. Галя еще издали узнала обличье канцелярской продукции их фабрики.

Приказом, скрепленным печатью, Антон Львович Синевой назначался заведующим данным пунктом химчистки.

— Почему же заведующим? — спросила Галя. Потом ей было очень стыдно за этот вопрос.

Антон Львович молча развел руками.

— Что ж, заведуйте.

Она осталась стоять за стойкой, а новый заведующий осматривал помещение, измерял стены сантиметром, заглядывал во все уголки.

Галя старалась не следить за ним, не смотреть на него. Ей сейчас легко было заплакать. Сколько лет она работает на этом пункте? Не только люди, а уж, кажется, все вещи, которые сдаются в чистку, ей знакомы.

Нормально было бы назначить заведующей ее и дать на пункт еще одного работника. Тут она проявила бы инициативу и выдумку. Но сейчас впору все бросить и уйти.

«И уйду, — решила она, — ни одного дня не останусь. Завтра же подам заявление».

Но надо было работать. В руках Галя держала голубое платье. На груди разлилось коричневое пятно.

— Кофе?

— Какао. Всего два раза надевала.

Голос звучал очень жалобно. Галя посмотрела на очень молоденькую девушку:

— Сами пробовали выводить?

Девушка виновато потупилась.

— Только затруднили нам работу.

Клиентка робко спросила:

— А к Новому году будет готово?

— Только к десятому января.

— Я не могу, — сказала девушка, — мне надо к Новому году.

— Раньше принесли бы.

— Но я его только вчера залила.

— Ничего не могу сделать. У нас срочной чистки нет.

— Позвольте, — сказали за спиной у Гали.

Антон Львович Синевой осторожно взял платье, аккуратно сложил и спросил:

— Двадцать девятое декабря вас устраивает?

Девушка благодарно улыбнулась новому заведующему.