Избранное

— А ты договорись с председателем горсовета. У них там два новых, еще не заселенных дома. Пусть даст что-нибудь на две недели.

Георгий снял трубку. Симон напряженно следил за разговором. Он не умел управлять своим лицом. Вслед за Георгием он то убеждал, то уговаривал, то возмущался. Когда разговор был окончен, Симон даже потряс головой, чтобы вернуть деловое, отчужденное выражение. Георгий был сердит и непреклонен. Он не принимал никаких отговорок. Для монтажников получено полуподвальное помещение в одном из новых домов. За это Георгий обещал поддержать в Совете Министров проект горсовета о подведении линии ТЭЦ к одному из новых пригородов.

Симон еще пытался отказываться, но Георгий не стал его слушать, а пошел к выходу, подталкивая Симона вперед. По дороге он прихватил Самвела Арамяна, утрясающего в Гидрострое какие-то очередные дела. Он сколачивал компанию дружественных людей, с которыми будет приятно выпить вина и преломить хлеб.

Самвел лукаво щурился:

— Посмотрим, посмотрим твою новую квартиру.

После слова «новую» он сделал паузу и подмигнул Онику и Симону. Симон отвел глаза. Оник, который не терпел никакой пошлости, отвечал непонимающей, холодной улыбкой. Но Самвелу это было нипочем. Тонкостью души он не отличался, но был надежным другом, однополчанином, человеком проверенного мужества. Он все же расшевелил компанию. Все гоготали, шумели, с удовольствием рассаживались у стола, как и положено мужчинам, предвкушающим еду и отдых после рабочего дня.

А в другой комнате, забившись между тахтой и шифоньером, тихо причитала Эвника:

— Ах, Георгий, ах, Георгий, сегодня ты уезжаешь, в доме ничего нет! Что ты выдумал, для чего ты их привел!..

— Пустяки, — уговаривал ее Георгий, — ну поставь что-нибудь на стол. Свои же люди.

— Я совсем не одета, плохо себя чувствую, ах…

В этом «ах» были и досада и упрек.

— Что тут такого? Ну, привел. Готовила же ты что-нибудь?

— Ничего я не готовила. Левик у товарища обедал. Две котлеты остались, думала — тебе разогреть. Чемодан еще надо собрать. Разве так делают!..

— Ну, открой консервы, — сказал Георгий, — у нас всегда были консервы.

Этого не следовало говорить. Она заплакала. Георгий вышел к гостям и сам стал рыться в холодильнике. В конце концов они просто выпили вина без закуски. Молодой инженер, которого Георгий тоже прихватил из управления, вызвался сбегать за хлебом, но Георгий его не пустил. Разрезали на части большое зеленое яблоко, которое вынул из кармана Самвел.

А потом Эвника появилась в столовой — нарядная и смущенная. Тихо ахнула, увидев Симона и Самвела, метнулась в кухню, принесла две котлеты, кусочек сыру, немного маринованного перца. Быстро сбегала к соседке за хлебом, достала где-то зеленого луку.

— Вот что значит хозяйка! — кричал Самвел. — Появилась женщина — и все в порядке.

Эвника подсела к Симону, налила ему вина. Он терялся от ее подчеркнутого внимания, молчаливо благодарил, прикладывая руку к груди, но начало отношений было положено.

Самвелу Эвника раза два улыбнулась, сощурив темные понимающие глаза, укоризненно покачала головой при какой-то его вольной шутке, и Самвел распустил павлиний хвост, заиграл голосом, заворчал бровями.

Все поехали провожать Георгия на аэродром. Конечно, это было ни к чему. Обычно он уезжал без всякой помпы. Нина с утра укладывала ему в портфель смену белья, пару рубах, и он отправлялся в поездку прямо с работы.

— Как можно без провожатых? — возмутилась Эвника. — Ты же не бродяга бездомный.

Было смешно смотреть, как перед недельной разлукой Самвел широко размахивает над головой соломенной шляпой, а Эвника прижимает к глазам платочек. Но все были чуть навеселе, растроганы, и даже Оник, пожав руку Георгию, сказал проникновенно:

— Насчет того дела не беспокойся. Придержим до твоего приезда.

А Георгий был уже далеко от беспокойства такого рода. Он сидел в мягком, удобном кресле. Из-под его ног убегала земля. Впереди был праздник. Москва — всегда трудный, шумный праздник.

Еще недавно он мечтал повезти Эвнику в Москву. Ей этого очень хотелось. Но перед вылетом он сказал ей: «А стоит ли ехать в твоем положении?» Он давно понял, что с ее беременностью что-то не так. Но то, что Эвника упорствовала, сейчас, пожалуй, было к лучшему. На обратном пути он заедет к Нине и детям. Об этом Эвника знать не должна. Она воспримет его поездку как трагедию. Он ничего не хотел от нее скрывать, но полная откровенность между ними не получилась. Жаль, конечно.

Потом Георгий стал думать о моторах. Их должны дать, но сначала откажут. В конце концов дадут. А почему бы просто не разрешить этот вопрос, без непреклонного «нет» вначале, без совещаний, без уговоров. Черт знает, на что уходят силы и время!

Он взглянул в окно. Внизу были облака, вверху Облака, впереди облака. Георгий задремал.

Когда Эвника вернулась с аэродрома, в квартире еще пахло вином и табачным дымом. Она стряхнула туфли, пошевелила пальцами ног и в одних чулках прошла по комнатам.

Георгия проводили как подобает. Считая Ваче, на аэродроме было пять человек.