Избранное

В гостинице мне дали номер. Малость
Я присмотрелся к комнате. И вдруг
Припомнил то, чего забыть, казалось,
Никак нельзя: тут умирал мой друг.

С кровати видел он перед собою

Пространство небольшой величины.
Диван, пятно сырое на обоях.
И были дни его обречены.

И целый день я пьянствовал и бредил,

От разума скрывая своего,
Что был он лучше, чем его соседи,
И чем враги, и чем врачи его.

А шумный Век твердил простые вещи,

Что все мы дети по сравненью с ним,
Что ни один еще закон зловещий
Нам, неучам, пока не объясним.

И в том, что разум властвует на свете,

Я усомнился, бедный ученик,
На миг один. Но разве знают дети,
Доколе будет длиться этот миг?

Европа

Мне приснилась пустынная Прага,
Грязный двор и квадратное небо,
И бродяг обессиленных драка
Над буханкою серого хлеба.

А в костеле, темнее, чем аспид,

Только ветер блуждает, как пленник,
И Христу, что на свастике распят,
Тайно молится дикий священник.

Мне приснились кирпичные стены,

И решетка, и надпись «Свобода»,
Где стоит на посту неизменно
Часовой у железного входа.
Неизвестно чего ожидая,
Он стоит здесь и дни, и недели,
И стекает вода дождевая
По шершавой и узкой шинели.

Мне приснилась потом Справедливость

В бомбовозе, летящем как птица.
И четыре часа она длилась,
Чтоб назавтра опять повториться.
И я видел развалины кровель
В обезумевшей полночи Кельна,
И британского летчика профиль,
Чья улыбка светла и смертельна.

Мне приснилась рабочая кепка

На хорошем, простом человеке, —
И такую, что скроена крепко,
Перед немцем не скинут вовеки.
Пусть друзья мои роют окопы
И стоят за станками чужими, —
Но последнее слово Европы
Будет сказано все-таки ими.

Десант на Корсику

Нагие скалы. Пыль чужой земли
На сапогах, на каске, на одежде.
Уходит жизнь. Все, чем дышал я прежде,
Померкло здесь, от родины вдали.

Но уж плывут, качаясь, корабли,

Плывут на север, к Славе и Надежде.
Что бой? Что смерть? Хоть на куски нас режьте,
Но мы дойдем — в крови, в грязи, в пыли.

Во Франции не хватит фонарей

Фашистов вешать. Нам не быть рабами.
Меня качало на груди морей.

Качало меж верблюжьими горбами,

Чтоб мог я пересохшими губами
Припасть к бессмертью родины моей.

Я француз

Покамест Жертв и Доблести союз
Нас не привел, освободив от уз,
К тем берегам, где Братство и Свобода, —
Вы слышите меня? — да, я француз,
Мне душу давит непомерный груз
Кровавой муки моего народа.

Но если мир восстанет из огня,

Отбросив злобу, ненависть кляня
И отвергая подвиг их презренный,—
Тогда скажу я, в ясном свете дня,
Как равный равным, — слышите меня? —
Я не француз —я гражданин Вселенной.

Летчикам эскадрильи «Нормандия»