Избранное

Он стал расспрашивать меня относительно, как он выразился, моих видов на будущее. Журналистика? Это ведь не очень-то надежная профессия? Ему так показалось, или я в самом деле решил обойтись без университетского диплома? В самом деле? Странно. Это при том, что мать — профессор? Тут я попытался замутить воду. Ну, я вообще-то проучился год в Дублинском университете и собирался пойти в Лондоне по юридической части, но и отец мой — совладелец газеты, и двоюродные деды были журналистами, вот и меня потянуло к этому занятию. Я собираюсь стать лондонским журналистом-международником.

— Собираешься? — сухо переспросил он. — Это можно долго прособираться.

— Что ж, мне и не к спеху. Кой-какое состояние у меня есть.

— А в чем состоит это состояние — позволительно спросить?

(Наверно, подумал я, именно такой вопрос отцы дочерей на выданье задают всем новоявленным воздыхателям.)

— Состояние состоит в земле, домах, недвижимости. Наследственное. По европейским масштабам меня можно считать хоть и скромно, но все же обеспеченным человеком.

Он поднял брови, отчасти заинтересованно, отчасти скептически, отчасти же с обычной американской дружелюбной готовностью воздать должное и оценить по заслугам; затем последовало предложение. А почему бы мне, например, не продолжить университетское обучение прямо здесь, в Штатах? У него широкие знакомства в политических, в академических кругах. В Хьюстоне (Техас) он уж точно может меня пристроить. Сам-то он учился в Остине (Техас), окончил университет, потом четыре года был в правлении. А может, я хочу где-нибудь подальше? В Калифорнии, а? Скажем, в Сан-Диего? У него есть хорошие друзья в Сан-Диего. Он лично вполне может рекомендовать Остин, так сказать, из первых рук. Крис пока что выбрала Хьюстон. Естественно, улыбнулся он, в Даллас не захотела. «Какой же интерес учиться в колледже неподалеку от родного дома! Я вон тоже…» Я, разумеется, предпочел бы в Хьюстон, следом за Крис. И, разумеется, не сказал ему этого.

— А если тебе понравилось в Новом Орлеане, так можно и в Тьюлейнский. Перед тобой, — он добродушно хохотнул, — весь мир на выбор. Ты подумай, подумай. — И добродушно похлопал меня по спине. Прямо реклама техасского добродушия. — А если в принципе согласишься, остальное я беру на себя. Будь уверен — я могу это устроить. — Он хвастливо подмигнул мне. — Да я все что угодно могу устроить.

Я сердечно поблагодарил его. Да, он, вероятно, мог «устроить» все что угодно.

— Чего там, — усмехнулся он, — мы же с тобой оба Янгеры. Кровная родня.

Тогда-то и появилось у меня к нему нечто вроде недоверия. Я посмотрел на бассейн за кортом. Крис прыгала с вышки, делая двойное сальто. На лету свернулась зародышем. Оказаться вместе с нею в Хьюстоне. Я взволнованно сказал, что подумаю. Он от меня не отставал, в конце концов уговорил выбрать Хьюстон и, как я теперь понимаю, с сугубым удовольствием выслушивал мои благодарные излияния, между делом «устраивая» мою судьбу. Действительно, с его подачи Хьюстон согласился терпеть в моем лице аспиранта из Европы, вознамерившегося изучать историю техасской журналистики. Он, правда, умолчал о предложении совершенно обратного свойства, которым жена его между тем порадовала Крис. Предложение восхитительное, только чтоб никому ни слова, пока все не будет улажено до точки: на будущий год, конечно, в Париж, а теперь, для начала, ее переведут из Хьюстона в другой, восточный колледж.