Избранное

Живет за поколеньем поколенье —

И лишь она не поддается тленью?

И лишь она бессмысленно играет

В беспечных проявленьях естества?..»

И вот, такие обретя слова,

Вдруг понял Цыганов, что умирает…

…Когда под утро умер Цыганов,

Был месяц в небе свеж, бесцветен, нов

И ветер вдруг в свои ударил бубны,

И клены были сумрачны и трубны.

Вскричал петух. Пастух погнал коров.

И поднялась заря из-за яров —

И разлился по белу свету свет.

Ему глаза закрыла Цыганова,

А после села возле Цыганова

И прошептала:

— Жалко, бога нет.

1973—1976

Старый Дон-Жуан

Убогая комната в трактире.

Дон-Жуан

Чума! Холера!

Треск, гитара-мандолина!

Каталина!

Каталина

(Входит.)

Что вам, кабальеро?

Дон-Жуан

Не знает — что мне!

Подойди, чума, холера!

Раз на дню о хвором вспомни,

Погляди, как он страдает!

Дай мне руку!

Каталина

Ну вас, старый кабальеро.

(Каталина убегает.)

Дон-Жуан

Постой!.. Сбежала,

Внучка Евы, род злодейский,

Чтобы юного нахала

Ублажать в углу лакейской!

Где мой блеск, где бал насущный

Ежедневных наслаждений!

А теперь девчонки скучной

Домогаюсь, бедный гений.

Зеркало! Ну что за рожа!

Кудрей словно кот наплакал.

Нет зубов. Обвисла кожа.

(Зеркало роняет на пол.)

Вовремя сойти со сцены

Не желаем, не умеем.

Все Венеры и Елены

Изменяют нам с лакеем.

Видимость важнее сути,

Ибо нет другой приманки

Для великосветской суки

И для нищей оборванки.

Старость хуже, чем увечье.

Довело меня до точки

Страшное противоречье

Существа и оболочки…

Жить на этом свете стоит

Только в молодости. Даже

Если беден, глуп, нестоек,

Старость — ничего нет гаже!

Господи! Убей сначала

Наши страсти, наши жажды!

Неужели смерти мало,

Что ты нас караешь дважды?

Юный дух! Страстей порывы!

Ненасытные желанья!

Почему еще вы живы

На пороге умиранья?..

Неужели так, без спора,

Кончилась моя карьера?..

Каталина! Каталина!

(Входит Череп Командора.)

Череп

Здравствуй, кабальеро!

Сорок лет в песке и прахе

Я валялся в бездорожье…

Дон-Жуан

(отпрянув в страхе)

Матерь божья! Матерь божья!

Кто ты?

Череп

Помнишь Анну?

Дон-Жуан

Какая Анна?

Ах, не та ли из Толедо?

Ах, не та ли из Гренады?

Или та, что постоянно

Распевала серенады?

Помню, как мы с ней певали

В эти дивные недели!

Как она теперь? Жива ли?

Ах, о чем я, в самом деле!..

Что-то там с ее супругом

Приключилось ненароком.

Не о том ли ты с намеком?

Череп, я к твоим услугам.

Череп

Я не за расплатой.

Судит пусть тебя предвечный.

Расплатился ты утратой

Юности своей беспечной.

Старый череп Командора,

Я пришел злорадства ради,

Ибо скоро, очень скоро,

Ляжем мы в одной ограде;

Ибо скоро, очень скоро,

Ляжем рано средь тумана —

Старый череп Командора,

Старый череп Дон-Жуана.

Дон-Жуан

(смеясь)

Всего лишь!

Мстишь за старую интрижку?

Или впрямь ты мне мирволишь?

Иль пугаешь, как мальчишку?

Мне не страшно. На дуэли

Мог я сгинуть для забавы.

А теперь скрипят, как двери,

Старые мои суставы…

Череп

Смерть принять — не шлюху

Обнимать. А ты, презренный,

Ничего не отдал духу,

Все ты отдал жизни тленной.

Дон-Жуан

Я жизни тленной

Отдал все. И сей блаженный

Сон мне будет легче пуху.

Ни о чем жалеть не стоит,

Ни о чем не стоит помнить…

Череп

Крот могилу роет…

Собирайся. Скоро полночь.

Дон-Жуан

Я все растратил,

Что дано мне было богом.

А теперь пойдем, приятель,

Ляжем в логове убогом.

И не будем медлить боле!..

Но скажи мне, Череп, что там —

За углом, за поворотом,

Там — за гранью?..

Череп

Что там?

Тьма без времени и воли…

1976

Сон о Ганнибале

Однажды на балтийском берегу,

Когда волна негромко набегала,

Привиделся мне образ Ганнибала.

Я от него забыться не могу.

Все это правда и подобье сна,

И мой возврат в иные времена.

— Чего Россия нам не посылала —

Живой арап! — так, встретив Ганнибала,

Ему дивился городок Пернов.

Для этих мест он был больших чинов.

Сей африканец и поэта прадед

Напрасно, говорили, слов не тратит,

А чуть чего — пускает в дело трость.

За это в нем предполагали злость.

Портреты Ганнибала мало схожи

С оригиналом — только смуглость кожи,

Но живость черт, огонь, сокрытый в нем,

И острый ум — не вышли ни в одном.

Глаза как пара черных виноградин,

Походкой мягок и фигурой ладен,

Во цвете лет мужских, не слаб, не хвор.

И по военной табели — майор.

Заслугами, умом и сердцем храбрым

Он сходен был с Венецианским мавром.

Но не Венеция — увы! — Пернов,

Для африканца климат здесь суров.

И вообще арап в России редок,

Особенно такого внука предок!

При нем — жена. Гречанка. Дочь Эллады.

А может быть, Леванта. Мы бы рады

Назвать ее красавицей. Когда б

Приехал с Афродитою арап,

Сюжет у нас пошел бы без задорин

И был бы слишком ясен и бесспорен.

Но с самого начала вышел сбой.

Дочь грека-моряка, она собой

Была нехороша. Слегка раскоса,

Бледна, худа, черна и длинноноса.

Но, видно, все же что-то было в ней.

Арап ее любил. Ему видней.

Он явно снисходил к ее порокам,

Поскольку греки ближе к эфиопам.

В ту пору швед, преодолев разброд,

На нас напасть готовил мощный флот.

И положили русские стратеги,

Чтоб вражеские отвратить набеги

И на предмет закрытия путей,

Усилить ряд приморских крепостей.