Избранное

У третьей двери справа Луиза нерешительно остановилась. Она заглянула в замочную скважину, но ничего не увидела. Тут она услышала, что с той стороны кто-то подошел к двери. Чтобы не выглядеть глупо, она поспешно позвонила, и ей сразу же открыла симпатичная девушка лет двадцати, которая явно собиралась уходить.

— Мадам Шарль здесь живет?

— Да, мадам. Входите, пожалуйста.

Девушка крикнула: «Мама, к тебе» — и оставила ее одну.

Луиза обнаружила, что находится в пустой комнате, которая, очевидно, служила приемной. В центре стоял стол, накрытый длинной скатертью, на нем лежал альбом в красном бархатном переплете. На стене висели два рисованных портрета в золоченых рамах — мужчина и женщина, между ними распятие, тоже позолоченное.

Дверь в соседнюю комнату приоткрылась, и Луиза узнала даму с портрета, которая стояла с засученными рукавами и мыла руки. Пахло креозотом.

— Сейчас иду, — успокоила ее женщина.

Через минуту она вошла, вытирая руки о передник.

Она была сухощава, но у нее было приятное лицо и, вероятно, доброе сердце.

Сложное вступительное слово, которое Луиза еще раз повторила про себя во время ожидания, оказалось совершенно излишним — госпожа Шарль сразу же взглянула на ее живот.

— Садитесь, мадемуазель. И скажите мне только одно: сколько месяцев?

— Два, — ответила Луиза.

— И вы уже что-нибудь пробовали?

Луиза рассказала об отваре.

— Конечно, у аптекаря с улицы Лоншан?

Она не решилась солгать и ответила утвердительно.

— Дитя, дитя! — сказала госпожа Шарль с добродушным упреком. — Никогда больше не делайте этого. Все это одно шарлатанство. Только для того и годится, чтобы на всю жизнь калекой остаться. Снимайте шляпку и проходите в кухню. Это стоит двадцать пять франков, и в нашем деле принято всегда платить вперед. Я полностью доверяю вам, я ведь вижу, с кем имею дело, но так уж повелось.

Луиза заплатила, взглянула в зеркало и последовала за госпожой Шарль в кухню, которая одновременно служила кабинетом.

— Меня послала мадемуазель Алина с «Виллы роз», — сказала Луиза. — Она просила меня передать вам это.

— Хорошо, хорошо. Как она поживает? По-прежнему довольна местом? Добрая душа, эта мадемуазель Алина.

Госпожа Шарль взяла полную горсть жидкого мыла, налила воды в тазик и начала разменивать. Попутно она приводила аргументы в пользу метода мыльной воды как наиболее безопасного, единственного, который она применяла. Хирургический метод и женщин, которые им пользовались, она презирала. Только так, как делала она, и надо было делать. И она жалела тех бедняжек, которые попадали к первой встречной ведьме. Вы спросите, почему у мыльного метода так мало сторонников? Да очень просто: с мыльной водой никогда нет уверенности в немедленном успехе, и часто приходится повторять два, три, а то и пять или шесть раз. И женщины считают, что за свои двадцать пять франков это слишком хлопотно. Профаны этого не понимают, но она уже почти двадцать лет занимается этим делом и знает что говорит.

Когда процедура закончилась, госпожа Шарль проводила Луизу до двери. Если через три дни не будет никаких изменений, то ей придется снова прийти сюда. И если мадам не будет дома, то Луизе поможет ее дочь, удивительно способная девушка для своих девятнадцати лет. На нее Луиза тоже может полностью положиться. На прощанье она попросила передать привет Алине и поблагодарить ее. И сказала Луизе, что если ее родные или знакомые окажутся в беде, то она может направлять их сюда и получит такие же комиссионные, как и Алина.

— Все в порядке? — спросила Алина.

— Пока не знаю, — ответила Луиза.

Четыре раза пришлось ей навестить госпожу Шарль, и с каждым разом та все менее дружелюбно спрашивала: «Все еще ничего?» Теперь Луиза жалела, что заплатила всю сумму вперед, надо было оставить хоть половину.

Слава богу, после пятого визита ей пришлось наконец лечь в постель…

XIX. ГОСПОЖА УИМХЕРСТ

За последнее время в «Вилле» произошли большие события.

Во-первых, по почте пришло какое-то официальное извещение, которое бросили на пол не читая, как все печатное. Когда оно через несколько дней случайно попало в руки госпожи Брюло, искавшей, на чем бы составить список белья, отдаваемого в стирку, то оказалось, что после тяжелой и продолжительной болезни в возрасте семидесяти четырех лет и шести месяцев скончался господин Морис Викторьен Дюпюи. Морис Дюпюи был владельцем дома, где помещалась «Вилла роз».

— Скажи, ты видел это? — спросила госпожа Брюло мужа.

— Так-так, — задумчиво произнес Брюло. — Старик Дюпюи умер. Чудесный возраст.